Им казалось, весь мир изменился с тех пор,
Как друг друга они полюбили;
Всю природу в сверкающий чудный убор
В эти дни их мечты нарядили.
Тёмный сад их свиданья, любя, сторожил,
Соловей помогал их признаньям,
Если был бы я Агарков,
Я б оркестр соорудил,
И мильонами огарков
Всё та же мысль, всё те же порыванья
К былым годам, к любви пережитой!
Вечерело… Солнце в блеске лучезарном
Медленно садилось за зубцами леса;
С отблеском заката трепетно-янтарным
Весенние ночи!.. В минувшие годы
С какой вдохновенной и сладкой тоской
На гимн возрожденья ожившей природы
В окно залетел мотылёк и мелькает,
Пугливо и тупо кружась над огнём...
Незримо, неслышно нас ночь обступает,
О, спасибо вам, детские годы мои,
С вашей ранней недетской тоскою!
Вы меня научили на слово любви
Отзываться всей братской душою.
Истомивши меня, истерзавши мне грудь,
С глаз моих вы завесу сорвали,
О, не молчи, кукуевец бездушный,
Пиши скорей из северных снегов!
Твоим строкам всегда приём радушный
Нет, не верится мне, чтоб и тут ты лгала,
Жизнь моя, жизнь борьбы и страданий.
Слишком много ты грез у меня отняла
И разбила святых упований.
Я стою как в пустыне — пески и пески,
Знойный полдень горит над песками,
Минуло время вдохновений
И с ним отрадных звуков рой,
И ряд вопросов и сомнений
Когда порой я волю дам мечтам —
Мне снится лес. Над ним — ночная мгла.
Гляжу вперёд и вижу — здесь и там
Когда душа твоя истерзана страданьем
И грудь полна тоской, безумною тоской, —
Склонись тогда пред тем с горячим упованьем,
Когда заносчиво над стонущим рабом
Поднимет гибкий бич властитель разъярённый,
И вспыхнет стыд в рабе, и, корчась под бичом,
Замолк последний звук. Как тихое рыданье,
Звеня, пронёсся он над сонною рекой.
В нём вылилась тоска последнего свиданья,
Есть у свободы враг опаснее цепей,
Страшней насилия, страданья и гоненья;
Тот враг неотразим, он — в сердце у людей,