Ты плакала в вечерней тишине, И слезы горькие на землю упадали, И было тяжело и так печально мне, И все же мы друг друга не поняли.
Вот она, суровая жестокость, Где весь смысл — страдания людей! Режет серп тяжелые колосья Как под горло режут лебедей.
На память об усопшем В этой могиле под скромными ивами Спит он, зарытый землей, С чистой душой, со святыми порывами,
Дымом половодье Зализало ил. Желтые поводья Месяц уронил.
Упоенье - яд отравы, Не живи среди людей, Не меняй своей забавы На красу бесцветных дней.
Заглушила засуха засевки, Сохнет рожь, и не всходят овсы. На молебен с хоругвями девки Потащились в комлях полосы.
Задымился вечер, дремлет кот на брусе, Кто-то помолился: "Господи Исусе". Полыхают зори, курятся туманы,
Ты играй, гармонь, под трензель, Отсыпай, плясунья, дробь! На платке краснеет вензель, Знай прищелкивай, не робь!
Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха. Выходи встречать к околице, красотка, жениха. Васильками сердце светится, горит в нем бирюза.
Хороша была Танюша, краше не было в селе, Красной рюшкою по белу сарафан на подоле. У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру. Месяц в облачном тумане водит с тучами игру.
Тебе одной плету венок, Цветами сыплю стежку серую. О Русь, покойный уголок, Тебя люблю, тебе и верую.
Темна ноченька, не спится, Выйду к речке на лужок. Распоясала зарница В пенных струях поясок.
Годы молодые с забубенной славой, Отравил я сам вас горькою отравой. Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли,
Ну, целуй меня, целуй, Хоть до крови, хоть до боли. Не в ладу с холодной волей Кипяток сердечных струй.
Топи да болота, Синий плат небес. Хвойной позолотой Вззвенивает лес.