Юностью ранней Нас привечал Ветер скитаний Песнью начал.
Оле сон тридевятый снится, Снится в ярких цветах земля. Пусть приснится моей синице, Что я в небе словил журавля.
В день, когда навек угаснут силы, В сердце не останется огня, Соберутся у моей могилы Женщины, любившие меня.
Я осень давно не встречал в лесу И, удивленный, глазею в оба, Как в тихих ладонях ветры несут Кленовое золото высшей пробы.
Ах, как он плещет, снегопад старинный, Как блещет снег в сиянье фонарей! Звенит метель Ириной и Мариной Забытых январей и февралей.
Проходим перроном, молодые до неприличия, Утреннюю сводку оживленно комментируя. Оружие личное, Знаки различия,
Послушай, Ольга свет Сергевна, Простую песенку мою: Поется весело и гневно Она в моем родном краю.
Трубка подпрыгивает, звеня, И снова я повторяю: — Придется вам обойтись без меня, Завтра я умираю.
Взгляд цепенел на кирпичном хламе, Но тем безрасчетней и тем мощней Одна стена вырывалась, как пламя, Из праха рухнувших этажей.
(Разговор в далеком веке) — На землю возвращается с Омеги Людьми полузабытый звездолет.
Здесь мертвецы стеною за живых! Унылые и доблестные черти, Мы баррикады строили из них, Обороняясь смертью против смерти.
К концу подходило крещенье Горластых российских ребят, И древние гасли реченья, И гаснул старинный обряд.
«Мессершмитт» над составом пронесся бреющим. Стоим, смеемся: — Мол, что нас? — Мол, что нам?!
(XV век) Пускай живет по-бесерменски, Кто хочет в ад попасть живьем...
Сказками я с дочкой провожаю Каждый день вечернюю зарю: Коням в стойлах гривы заплетаю, Перстни красным девушкам дарю.