В машине мрак и теснота. Водитель в рычаги вцепился... День, словно узкая черта, Сквозь щель едва-едва пробился.
Это было все-таки со мной В день девятый мая, в сорок пятом: Мир желанный на оси земной Утвердил я, будучи солдатом.
Побывал я в клубе армейском. Не бывал я там целый век. Принимало меня семейство, Может, в тысячу человек.
Руками, огрубевшими от стали, Писать стихи, сжимая карандаш. Солдаты спят — они за день устали, Храпит прокуренный насквозь блиндаж.
Человеку холодно без песни На земле, открытой всем ветрам. Я не знаю: в мире место есть ли, Где не верят песням, как кострам.
Я с детства начал жить в коммуне За Бийском у Алтайских гор. Под небом дальнего июня Лежал ее земель простор.
Приснилось мне жаркое лето, Хлеба в человеческий рост И я — восемнадцатилетний — В кубанке овсяных волос.
Мы становились на колени Пред ним под Мгой в рассветный час И видели — товарищ Ленин Глядел со знамени на нас.
Уходит в небо с песней полк От повара до командира. Уходит полк, наряжен в шелк, Покинув зимние квартиры.
Вот человек — он искалечен, В рубцах лицо. Но ты гляди И взгляд испуганно при встрече С его лица не отводи.
Бронебойным снарядом Разбитый в упор лобовик, Длинноствольная пушка Глядит немигающим взглядом
Как из камня высечены сталью, От сапог до самых плеч в пыли, Разметавшись молча на привале, Спят солдаты посреди земли.
В колхозе, в кино, на экране Кварталы Берлина горят, Смертельною пулею ранен, Споткнулся на крыше солдат.
Старый снимок Нашел я случайно в столе Среди справок В бумажной трухе, в барахле.
Косматый, рыжий, словно солнце, я Оптимистичен до конца. Душа моя огнепоклонница, Язычница из-под венца.