Два раза открывал часы я
И оба раза замечал,
Что там же стрелки золотые,
А час, однако, пробежал.
Часы, висящие в гостиной,
Смеяся надо мной, шипят,
Их голос серебристо-длинный
Звучал два раза, как набат.
И солнечный кадран, немного
Дразня, отметил мне перстом
Уже заметную дорогу,
Что совершила тень на нём.
Часы на дальней колокольне
Сказали время; каланча
Глумится надо мной привольней,
Последний отзвук их шепча.
Ах, значит, умер мой зверёчек,
А я мечтами занят был,
В его рубиновый замочек
Вчера ключа я не вложил.
И я не вижу, наблюдая,
Пружину, быструю всегда,
Как будто бабочка стальная,
Снующую туда, сюда.
Да, я таков! Когда я смело
Мечтою уношусь во мрак,
То без души неловко тело,
Оно живёт Бог знает как!
А вечность круг свой совершает
Над этой стрелкой неживой,
И время ухо наклоняет
Послушать сердца стук глухой.
То сердце, о котором верит
Ребёнок, что оно живёт, —
В груди полёт его измерит
Иного сердца лёгкий лёт.
Оно мертво и живо будет,
А брат его весь путь прошёл, —
Ведь Тот, который не забудет,
Когда я спал, его завёл.
Источник: Готье Т. Эмали и камеи: Сборник / Сост. Г. К. Косиков. — М.: Радуга, 1989. — С. 141—143