Старая гвардия

15 декабря

Тоскою выгнанный из дома,

Я вяло вышел на бульвар,

Была осенняя истома,

Холодный ветер, мокрый пар.


И я увидел призрак странный,

Бежавший из далёких дней,

По грязи и во мгле туманной

Скитающихся днём теней.


Однако это ночью тени

При свете Реинской луны

На обветшалые ступени

Всегда всходить осуждены.


Ведь этой ночью эльфы бродят,

В одеждах длинных и сырых,

И мёртвого танцора сводят

Под сень кувшинок золотых.


И это ночью по балладе

Зейдлица, видно место то,

Где Император на параде

Приходит в шляпе и пальто.


Но призраки вблизи Gymnase’а,

От Варьете в пяти шагах,

Без савана, при свете газа,

В сырых, дырявых сапогах!


Высовывает череп старый,

Морщинами покрытый лоб

В Париже, посреди бульвара

Являющийся в полдень Моб!


Найдётся ль для событья имя:

Три призрака, и каждый стар,

В гвардейской форме, а за ними

Две новых тени, двух гусар!


Как бы с раскрашенной гравюры,

Которой был Раффе пленён,

Истлевших воинов фигуры,

Кричащие: Наполеон!


Но то не мёртвые кошмары,

Что ночью трубы шевелят,

А только старые из старой,

Великий празднуя возврат.


Ах, после памятного боя

Раздался этот, тот поблёк,

Костюм изящного покроя

То слишком узок, то широк.


Тряпьё исчезнувшего войска,

Лохмотья, что пленяли мир,

В своей забавности геройской

Прекрасней царственных порфир!


Плюмаж над шапкою медвежей,

Согнутой поперек и вдоль,

И доломан, увы, не свежий,

Вкруг дыр от пуль изъела моль.


В пыли и в складках панталоны,

Года лежавшие в тиши,

Стучат о встречные колонны

Заржавленные палаши.


Или камзол необычайный,

Застёгнутый с большим трудом,

Попробуйте послушать — тайно

Трещит на воине седом.


Но нет, смеяться вам не надо;

Скорей приветствуйте опять

Ахиллов новой Илиады,

Какой Гомеру не создать.


Цените жёсткость гривы львиной,

Что устрашала города,

И углублённые морщины,

Что в лоб их врезали года.


Их щёки странно почернели

В стране лучей и пирамид,

И русской бешенство метели

Ещё их кудри серебрит.


Их руки красны и бессильны

От холода Березины;

Хромают — из Каира в Вильно

Дороги плохи и длинны;


Хрипят — служили им в походе

Знамёна вместо одеял;

Висит рукав их не по моде,

Так, значит, выстрел руку взял.


Не смейся же над их убором,

Болезней славных не порочь,

Они ведь были день, в котором

Мы — вечер и, быть может, ночь.


Забыли мы — они находят

О прошлом яркие слова,

Под тень колонны все приходят,

Как к алтарю их божества.


Как прежде, ярок взор и блещет,

И горд страданьями в былом,

И сердце Франции трепещет

Под их изношенным тряпьём.


И смех улыбку заменяет,

Когда священный карнавал

В одеждах странных проплывает,

Как бы собравшийся на бал;


А, вставший в тучи грозовые,

Великой Армии орёл

Над ними крылья золотые

Раскинул, словно ореол.

Источник: Готье Т. Эмали и камеи: Сборник / Сост. Г. К. Косиков. — М.: Радуга, 1989. — С. 93—99

Похожие статьи:

Теофиль Готье → Тучка

Теофиль Готье → Хороший вечер

Теофиль Готье → Печальная голубка

Теофиль Готье → Тайное сродство

Теофиль Готье → Рондолла