Больной, покинутый поэт
Напомнить о себе дерзает.
Шесть дней, похожих на шесть лет,
Болезнь упрямая мешает
За царским быть ему столом.
Он лакомка, как все поэты;
Но Эскулаповым жрецом
Запрещены ему конфекты;
Зато позволены плоды.
Увы! с прошедшей середы
В глаза он не видал клубники
И только запах земляники
Дразнил его унылый нос.
А апельсин? а абрикос?
Он их теперь и не узнает!
Итак, смиренно умоляет
Из душной гошпитали он
Варвару Павловну, княжон,
Графинь, здоровья им желая,
Вздохнуть об участи его,
Да и прислать того-сего
Из царского земного рая:
Десяток вишен в башмаке,
Клубники в носовом платке,
Малины в лайковой перчатке
И просто на тарелке слив.
Такую милость получив,
Укажет двери лихорадке
И мигом вылечится он.
Пускай искусен наш Крейтон —
Хвала и честь его латыни! —
Его достойно славит свет,
Но для поэта факультет
Теперь — две милые графини;
Две добродушные княжны,
Варвара Павловна. Властны
Они одной своей подачкой,
Назло рецептам, победить
Простуду с желчною горячкой
И даже мертвых воскресить!..
Источник: ФЭБ (2000)
Василий Жуковский → <А. О. Россет-Смирновой>
Василий Жуковский → <Графине С. А. Самойловой> («Графиня, признаюсь, большой беды в том нет…»)
Василий Жуковский → К графине Шуваловой. После её дебюта в роли мертвеца
Василий Жуковский → К графине Шуваловой, 20 мая 1820. В исходе 11-го часа ввечеру
Василий Жуковский → Гр. С. А. Самойловой («Уж думал я, что я забыт…»)