В сыром углу мой грозный стол Стоит с надменностью монгола На грузных тумбах, вросших в пол, На тумбах, выросших из пола. Я знаю, этот стол стоит Века — с невозмутимым видом, Суконной плесенью покрыт, Как пруд в цветенье ядовитом. С тех пор как хам за ним сидел Времен Судейского Приказа, Он сам участник черных дел — Мой стол, пятнистый как проказа. Потел и крякал костолом. На стенах гасли блики зарев. За настороженным столом Указ вершили государев. Но в раззолоченный камзол, В глаза ханжи и богомола, Плевала кровью через стол Неистребимая крамола! . . . . . . . . . . . . . Мой друг — эмпирик. Он не зол. Но вы представьте положенье — «На грузных тумбах — грозный стол» — Одно мое воображенье... Он вышел некогда из недр Древообделочного треста, Был скверно выкрашен под кедр И скромно занял это место. Он существует восемь лет. Разбит. Чернилами измазан... Должно быть, так... Но я — поэт И верить в это не обязан!
Год: 1934
Источник: Владимир Лившиц. Избранные стихи.Москва: Советский писатель, 1974.
Владимир Лившиц. Избранные стихи.Москва: Советский писатель, 1974. → Грустная шутка
Владимир Лившиц. Избранные стихи.Москва: Советский писатель, 1974. → Весна