Я в горы ушел изумрудною ночью,
В безмолвье снегов и опаловых льдин...
И в небе кружились жемчужные клочья,
…И Пушкин падает в голубоватый
Колючий снег. Он знает — здесь конец…
Недаром в кровь его влетел крылатый,
О Полдень, ты идёшь в мучительной тоске
Благословить огнём те берега пустые,
Где лодки белые и сети золотые
Весенним утром кухонные двери
Раскрыты настежь, и тяжелый чад
Плывет из них. А в кухне толкотня:
В серой треуголке, юркий и маленький,
В синей шинели с продранными локтями, —
Он надевал зимой теплые валенки
Весеннее солнце дробится в глазах,
В канавы ныряет и зайчиком пляшет.
На Трубную выйдешь — и громом в ушах
— Где нам столковаться!
Вы — другой народ!..
Я не запомнил — на каком ночлеге
Пробрал меня грядущей жизни зуд.
Качнулся мир.
От черного хлеба и верной жены
Мы бледною немочью заражены…
Копытом и камнем испытаны годы,
Клыкастый месяц вылез на востоке,
Над соснами и костяками скал…
Здесь он стоял…
Трескучей дробью барабанят ружья
По лиственницам сизым и по соснам.
Случайный дрозд, подраненный, на землю
Трудно дело птицелова:
Заучи повадки птичьи,
Помни время перелетов,
Уже окончился день — и ночь
Надвигается из-за крыш...
Сапожник откладывает башмак,
Когда наскучат ей лукавые новеллы
И надоест лежать в плетеных гамаках,
Она приходит в порт смотреть, как каравеллы
На грязном небе выбиты лучами
Зеленые буквы: «Шоколад и какао»,
И автомобили, как коты с придавленными хвостами,