Горишь ли ты, лампада наша,
Подруга бдений и пиров?
Кипишь ли ты, златая чаша,
В глуши, измучась жизнью постной,
Изнемогая животом,
Я не парю — сижу орлом
Любезный Вяземский, поэт и камергер…
(Василья Львовича узнал ли ты манер?
Так некогда письмо он начал к камергеру,
Сатирик и поэт любовный,
Наш Аристип и Асмодей,
Ты не племянник Анны Львовны,
В стране, где Юлией венчанный
И хитрым Августом изгнанный
Овидий мрачны дни влачил;
Весёлого пути
Я Блудову желаю
Ко древнему Дунаю,
Прощай, отшельник бессарабской
Лукавый друг души моей —
Порадуй же меня не сказочкой арабской,
Но русской правдою твоей.
Зима мне рыхлою стеною
К воротам заградила путь;
Пока тропинки пред собою
С тобой мне вновь считаться довелось,
Певец любви то резвый, то унылый;
Играешь ты на лире очень мило,
Проклятый город Кишинёв!
Тебя бранить язык устанет.
Скучной ролью Телемака
Я наскучил, о друзья,
О Москва, Москва-Итака!
Здравствуй, Вульф, приятель мой!
Приезжай сюда зимой,
Да Языкова поэта
Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Я не люблю альбомов модных:
Их ослепительная смесь
Аспазий наших благородных
И я слыхал, что божий свет
Единой дружбою прекрасен,
Что без неё отрады нет,