Затих блестящий зал и ждёт, как онемелый...
Вот прозвучал аккорд под опытной рукой,
И вслед за ним, дрожа, неясный и несмелый,
Раздался струнный звук— и замер над толпой.
То был родной мне звук: душа моя узнала
В нем отзвук струн своих,—и из моих очей,
Как отлетевший сон, исчезли стены зала,
И пестрота толпы, и яркий блеск огней!
Широко и светло объятья распахнувший
Иной, прекрасный мир открылся предо мной,
И только видел я смычок, к струнам прильнувший,
Да бледное лицо артистки молодой.
Как чудотворный жезл волшебницы могучей,
Он, этот трепетный и вкрадчивый смычок,
За каждой нотою, и нежной, и певучей,
Ответных грез будил в груди моей поток:
И шли передо мной в лучах воспоминанья,
Под звуки reverie, бежавшей, как ручей,
И светлая любовь, и яркие мечтанья,
И тихая печаль минувших, юных дней.
