Словами чёрными, как чёрный хлеб и жалость,
Я говорю с тобой — пускай в последний раз!
Любовь жила и жгла, божилась и держалась,
Служила, как могла, боялась общих фраз.
Всё было тяжело и странно: ни уюта,
Ни лампы в комнате, ни воздуха в груди.
И только молодость качалась, как каюта,
Да гладь солёная кипела впереди.
Но мы достаточно подмёток износили,
Достаточно прошли бездомных дней и вёрст.
Вот почему их жар остался в прежней силе,
И хлеб их дорог нам, как бы он ни был чёрств.
И я живу с тобой и ста́реюсь от груза
Безденежья, дождей, чудачества, нытья...
А ты — не вымысел, не музыка, не муза.
Ты и не девочка. Ты просто — жизнь моя
