Опять весна! опять дрожат листы
С концов берёз и на макушке ивы.
Опять весна! опять твои черты,
Я вам пророчил поклоненье,
Венец прекрасному челу,
И расточал свое уменье
Далёкий друг, пойми мои рыданья,
Ты мне прости болезненный мой крик.
С тобой цветут в душе воспоминанья,
Нет, лучше голосом ласкательно обычным
Безумца вечного, поэта, не буди;
Оставь его в толпе ненужным и безличным
Далёкий друг, пойми мои рыданья,
Ты мне прости болезненный мой крик.
С тобой цветут в душе воспоминанья,
4 И дорожить тобой я не отвык.
Исполнилось твое пророческое слово;
Наш старый стыд взглянул на бронзовый твой лик,
Как солнце вешнее сияя,
В лучах недаром ты взошел
Во дни живительного мая
при посылке 3-го выпуска «Вечерних огней» Певец мой дорогой, поэт мой знаменитый,
Позволь, обняв, тебя попрежнему любить:
В минувшем жизнь твоя богата,
Звенел залог бесценный в нем:
Сам рассказал ты, что когда-то
Любил и пел ты соловьем.
Руку бы снова твою мне хотелось пожать,
Прежнего счастья, конечно, уже не видать,
Но и под старость отрадно очами недуга
Вновь увидать неизменно прекрасного друга.
Пропаду от тоски я и лени,
Одинокая жизнь не мила,
Сердце ноет, слабеют колени,
Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Так, он безумствует; то бред воображенья.
Я вижу: верный пёс у ног твоих лежит, —
Смущают сон его воздушные виденья,
Взвод, вперед, справа по три, не плачь!
Марш могильный играй, штаб-трубач!
Словно ясная тучка зарей,
Умолк твой голос навсегда,
И сердце жаркое остыло,
Лампаду честного труда