Ой стоги, стоги,
На лугу широком!
Вас не перечесть,
Но были для девы другие отрады,
Шептали о Боге ей ночь и луна,
Лавровые рощи цветущей Эллады,
Читать...............
Прости, печальный мир, где темная стезя
Над бездной для меня лежала,
Где жизнь меня не утешала,
Мне в душу, полную ничтожной суеты,
Как бурный вихорь, страсть ворвалася нежданно,
С налёта смяла в ней нарядные цветы
Что ни день, как поломя со влагой,
Так унынье борется с отвагой,
Жизнь бежит то круто, то отлого,
Уж ты мать-тоска, горе-гореваньице!
Ты скажи, скажи, ты поведай мне:
На добычу-то как выходишь ты?
Уж ты нива моя, нивушка,
Не скосить тебя с маху единого,
Не связать тебя всю во единый сноп!
Уж ласточки, кружась, над крышей щебетали,
Красуяся, идёт нарядная весна:
Порою входит так в дом скорби и печали
Угораздило кофейник
С вилкой в роще погулять.
Набрели на муравейник;
Стасюлевич и Маркевич
Вместе побранились;
Стасюлевич и Маркевич
Оба осрамились.
«Ты поляк,— гласит Маркевич,—
В этом я уверен!»
Когда был обвинён старицкий воевода,
Что, гордый знатностью и древностию рода,
Присвоить он себе мечтает царский сан,
1Князь выехал рано средь гридней своих
В сыр-бор полеванья изведать;
Гонял он и вепрей, и туров гнедых,
Сердце, сильней разгораясь от году до году,
Брошено в светскую жизнь, как в студёную воду.
В ней, как железо в раскале, оно закипело:
К Роману Мстиславичу в Галич послом
Прислал папа римский легата.
И вот над Днестром, среди светлых хором,
В венце из царьградского злата,
Князь слушает, сидя, посольскую речь,
Порой, среди забот и жизненного шума,
Внезапно набежит мучительная дума
И гонит образ твой из горестной души.