Лайфхак для парней: как добавить 💰 своей девушке?
Филарет
Что так смутен, дружок мой? Щеки внутрь опали,
Бледен, и глаза красны[прим. авт. 2], как бы ночь не спали?
Задумчив, как тот, что, чин патриарш достати[прим. авт. 3]
Ища, конный свой завод раздарил некстати?
Цугом[прим. авт. 4] ли запрещено ездить, иль богато
Платье носить, иль твоих слуг пеленать[прим. авт. 5] в злато?
Карт ли не стало в рядах, вина ль дорогого[прим. авт. 6]?
Матерь, знаю, и родня твоя вся здорова;
Обильство[прим. авт. 7] сыплет тебе дары полным рогом;
Ничто тебе не претит[прим. авт. 8] жить в покое многом.
Что ж молчишь? Ужли твои уста косны[прим. авт. 9] стали?
Не знаешь ли, сколь нам друг полезен в печали?
Сколь много здравый совет полезен бывает,
Когда тому следовать страсть не запрещает?
А, а! дознаюсь я сам, что тому причина:
Дамон[прим. авт. 10] на сих днях достал перемену чина,
Трифону лента дана[прим. авт. 11], Туллий деревнями
Награжден — ты с пышными презрен именами.
Забыта крови твоей и слава и древность,
Предков к общества добру многотрудна ревность
И преимуществ твоих толпа неоспорных,
А зависти в тебе нет, как в попах соборных[прим. авт. 12].
Евгений
Часть ты прямо отгадал; хоть мне не завидно,
Чувствую, сколь знатным всем и стыд и обидно,
Что кто не все еще стер с грубых рук мозоли,
Кто недавно продавал в рядах мешок соли,
Кто глушил нас: «Сальные, — крича, — ясно свечи
Горят», кто с подовыми горшком истер плечи,
Тот, на высоку степень вспрыгнувши, блистает,
А благородство мое во мне унывает
И не сильно принести мне никакой польги[прим. авт. 13].
Знатны уж предки мои были в царство Ольги[прим. авт. 14]
И с тех времен по сих пор в углу не сидели
Государства лучшими чинами владели.
Рассмотри гербовники, грамот виды разны,
Книгу родословную, записки приказны:
С прадедова прадеда, чтоб начать поближе,
Думного, наместника[прим. авт. 15] никто не был ниже;
Искусны в миру, в войне рассудно и смело
Вершили ружьем, умом не одно те дело.
Взгляни на пространные стены нашей салы[прим. авт. 16]
Увидишь, как рвали строй[прим. авт. 17], как ломали валы.
В суде чисты руки их: помнит челобитчик
Милость их, и помнит злу остуду обидчик.
А батюшка уж всем верх; как его не стало,
Государства правое плечо с ним отпало.
Когда было выедет — всяк долой с дороги,
И, шапочку сняв, ему головою — в ноги.
Всегда за ним выборна таскалася свита[прим. авт. 18],
Что ни день рано с утра крестова[прим. авт. 19] набита
Теми, которых теперь народ почитает
И от которых наш брат милость ожидает.
Сколько раз, не смея те приступать к нам сами,
Дворецкому кланялись с полными руками[прим. авт. 20].
И когда батюшка к ним промолвит хоть слово
Заторопев, онемев, слезы у иного
Потекли с глаз с радости; иной, не спокоен,
Всем наскучил, хвастая, что был он достоен
С временщиком говорить, и весь веселился
Дом его, как бы им клад[прим. авт. 21] богатый явился.
Сам уж суди, как легко мне должно казаться,
Столь славны предки имев, забытым остаться,
Последним видеть себя, куды глаз ни вскину.
Филарет
Слышав я важну твоей печали причину,
Позволь уж мне мою мысль открыть и советы;
А ведай притом, что я лукавых приметы
Лесть, похлебство[прим. авт. 22] — не люблю, но сердце согласно
С языком: что мыслит то, сей вымолвит ясно.
Благородство[прим. авт. 23], будучи заслуг мзда, я знаю,
Сколь важно, и много в нем пользы[прим. авт. 24] признаваю.
Почесть та к добрым делам многих ободряет,
Когда награду в себе вершенных являет.
(Сыщешь в людях таковых, которым не дивны
Куча золота, ни дом огромный, ни льстивный
На пуху покой, ни жизнь, сколь бы ни прохладна,
К титлам, к славе до одной всяка душа жадна.)
Но тщетно имя оно[прим. авт. 25], ничего собою
Не значит в том, кто себе своею рукою
Не присвоит почесть ту, добыту трудами
Предков своих. Грамота[прим. авт. 26], плеснью и червями
Изгрызена, знатных нас детьми есть свидетель
Благородными явит одна добродетель[прим. авт. 27].
Презрев покой[прим. авт. 28], снес ли ты сам труды военны?
Разогнал ли пред собой враги устрашенны?
К безопаству общества расширил ли власти
Нашей рубеж? Суд судя, забыл ли ты страсти[прим. авт. 29]?
Облегчил ли тяжкие подати народу?
Приложил ли к царскому что ни есть доходу?
Примером, словом твоим ободрены ль люди
Хоть мало очистить злых нравов томны груди?
Иль, буде случай, младость в то не допустила.
Есть ли показаться в том впредь воля и сила[прим. авт. 30]?
Знаешь ли чисты хранить и совесть и руки?
Бедных жалки ли тебе слезы и докуки?
He завистлив, ласков, прав, не гневлив, беззлобен,
Веришь ли, что всяк тебе человек подобен[прим. авт. 31]?
Изрядно можешь сказать, что ты благороден,
Можешь счесться Ектору или Ахиллу[прим. авт. 32] сроден;
Иулий и Александр[прим. авт. 33], и все мужи славны
Могут быть предки твои, лишь бы тебе нравны.
Мало ж пользует тебя звать хоть сыном царским,
Буде в нравах с гнусным ты не разнишься псарским[прим. авт. 34].
Спросись хоть у Нейбуша[прим. авт. 35], таковы ли дрожжи
Любы, как пиво, ему, — отречется трожжи;
Знает он, что с пива те славные остатки,
Да плюет па то, тогда не, как пиво, сладки,
Разнится — потомком быть предков благородных,
Или благородным[прим. авт. 36] быть. Та же и в свободных[прим. авт. 37]
И в холопях течет кровь, та же плоть, те ж кости.
Буквы[прим. авт. 38], к нашим именам приданные, злости[прим. авт. 39]
Наши не могут прикрыть; а худые нравы
Истребят вдруг древния в умных память славы[прим. авт. 40],
И, чужих обнажена красных перьев, галка[прим. авт. 41]
Будет им[прим. авт. 42], с стыдом своим, и смешна и жалка.
Знаю, что неправедно забыта бывает[прим. авт. 43]
Дедов служба, когда внук в нравах успевает,
Но бедно блудит наш ум, буде опираться
Станем мы на них одних. Столбы сокрушатся[прим. авт. 44]
Под лишним те бременем, если сами в силу
Нужную не приведем ту подпору хвилу.
Светлой воды[прим. авт. 45] их труды ключ тебе открыли,
И черпать вольно тебе, но нужно, чтоб были
И чаши чисты твои, и нужно сгорбиться
К ключу: сама вода в рот твой не станет литься.
Ты сам, праотцев твоих[прим. авт. 46] исчисляя славу,
Признал, что пала она[прим. авт. 47] и делам и нраву:
Иной в войнах претерпел нужду, страх и раны,
Иным в море недруги и валы попраны,
Иной правду весил тих, бегая обиды,
Всех были различные достоинства виды.
Если б ты им подражал, право б мог роптати,
Что за другими тебя и в пару не знати.
Потрись на оселку[прим. авт. 48], друг, покажи в чем славу
Крови собой — твою жалобу быть праву.
Пел петух[прим. авт. 49], встала заря, лучи осветили
Солнца верхи гор — тогда войско выводили[прим. авт. 50]
На поле предки твои, а ты под парчою,
Углублен мягко в пуху телом и душою,
Грозно соплешь, пока дня пробегут две доли;
Зевнул, растворил глаза, выспался до воли,
Тянешься уж час-другой, нежишься, сжидая
Пойло, что шлет Индия[прим. авт. 51] иль везут с Китая[прим. авт. 52];
Из постели к зеркалу одним спрыгнешь скоком,
Там уж в попечении и труде глубоком,
Женских достойную плеч завеску[прим. авт. 53] на спину
Вскинув, волос с волосом прибираешь123 к чину:
Часть над лоским лбом[прим. авт. 54] торчать будут сановиты,
По румяным часть щекам, в колечки завиты,
Свободно станет играть, часть уйдет за темя
В мешок. Дивится тому строению племя
Тебе подобных[прим. авт. 55]; ты сам, новый Нарцисс[прим. авт. 56], жадно
Глотаешь очми себя. Нога жмется складно
В тесном башмаке твоя, пот с слуги валится[прим. авт. 57],
В две мозоли[прим. авт. 58] и тебе краса становится;
Избит пол[прим. авт. 59], и под башмак стерто много мелу.
Деревню взденешь[прим. авт. 60] потом на себя ты целу.
Не столько стало народ[прим. авт. 61] римлянов пристойно
Основать, как выбрать цвет и парчу и стройно
Сшить кафтан по правилам щегольства и моды[прим. авт. 62]:
Пора, место И твои рассмотрены годы,
Чтоб летам сходен был цвет[прим. авт. 63], чтоб, тебе в образу,
Нежну зелень в городе не досажал глазу,
Чтоб бархат не отягчал в летню пору тело,
Чтоб тафта не хвастала среди зимы смело,
Но знал бы всяк свой предел, право и законы,
Как искусные попы всякою дни звоны.
Долголетнего пути в краях чужестранных,
Иждивении и трудов тяжких и пространных
Дивный плод ты произнес. Ущербя пожитки,
Понял, что фалды[прим. авт. 64] должны тверды быть, не жидки,
В пол-аршина глубоки[прим. авт. 65] и ситой подшиты,
Согнув кафтан, не были б станом все покрыты[прим. авт. 66];
Каков рукав должен быть, где клинья уставить,
Где карман, и сколько грудь окружа прибавить;
В лето или осенью, в зиму и весною
Какую парчу подбить пристойно какою;
Что приличнее нашить: сребро или злато,
И Рексу[прим. авт. 67] лучше тебя знать уж трудновато.
В обед и на ужине[прим. авт. 68] частенько двоится
Свеча в глазах, часто пол под тобой вертится,
И обжирство тебе в рот куски управляет.
Гнусных тогда полк друзей тебя окружает,
И, глодая до костей самых, нрав веселый,
Тщиву душу и в тебе хвалит разум спелый.
Сладко щекотят тебе ухо красны речи,
Вздутым поднят пузырем[прим. авт. 69], чаешь, что под плечи
Не дойдет тебе людей все прочее племя.
Оглянись, наместников[прим. авт. 70] царских чисто семя,
Тот же полк, лишь с глаз твоих — тебе уж смеется,
Скоро станет и в глаза: притворство минется,
Как скоро сойдут твоих пожитков остатки.
(Боюсь я уст, что в лицо точат слова сладки.)
Ты сам неотступно то время[прим. авт. 71] ускоряшь:
Из рук ты пестрых пучки бумаг[прим. авт. 72] не спускаешь
И мечешь горстью твоих мозольми и потом
Предков скопленно добро. Деревня за скотом[прим. авт. 73]
Не первая уж пошла в бережную руку
Того, кто мало пред сим кормился от стуку
Молота по жаркому в кузнице железу.
Приложился сильный жар[прим. авт. 74] к поносному резу,
Часто любишь опирать[прим. авт. 75] щеки на грудь белу,
В том[прим. авт. 76] проводишь прочий день н ночь почти целу.
Но те[прим. авт. 77], что стенах твоей на пространной салы
Видишь надписи, прочесть труд тебе немалый;
Чужой глаз нужен тебе и помощь чужая[прим. авт. 78]
Нужнее, чтоб знать назвать черту[прим. авт. 79], что, копая,
Воин пред собой ведет, укрываясь, к валу;
Чтоб различить, где стены часть одна помалу[прим. авт. 80]
Частым быстро-пагубных пуль ударом пала,
Где, грозно расседшися, земля вдруг пожрала;
К чему тут войска одна часть в четверобочник
Строится; где более нужен уж спомочник[прим. авт. 81]
Редким полкам[прим. авт. 82] и где уж отмененны[прим. авт. 83] силы
Оплошного недруга надежду прельстили.
Много вышних требует[прим. авт. 84] свойств чин воеводы
И много разных искусств: и вход, и исходы[прим. авт. 85],
И место, годно к бою, видит одним взглядом;
Лишной безопасности[прим. авт. 86] не опоен ядом,
Остр, проницает врагов тайные советы,
Временно предупреждать удобен наветы;
О обильности в своем таборе печется[прим. авт. 87]
Недремительно; любовь ему предпочтется[прим. авт. 88]
Войска, чем страшным им быть и вдруг ненавидим;
Отцом невинный народ[прим. авт. 89] зовет, не обидим
Его жадностью, — врагам одним лишь ужасен;
Тихим нравом и умом и храбростью красен;
Не спешит дело начать; начав, производит
Смело н скоро — не столь бегло Перун сходит,
Терпелив в нужде, в бедстве тверд, не унывает.
Ты тех добродетелей, тех чуть имя знаний
Слыхал ли? Самых числу дивишься ты званий,
И в один все мозг вместить смертных столь мнишь трудно,
Сколь дворецкому не красть иль судье — жить скудно.
Как тебе вверить корабль[прим. авт. 90]? ты лодкой не правил,
И хотя в пруду твоем лишь берег оставил,
Тотчас к берегу спешишь: гладких испугался
Ты вод[прим. авт. 91]. Кто пространному морю первый вдался,
Медное сердце[прим. авт. 92] имел; смерть там обступает
Снизу, сверху и с боков; одна отделяет[прим. авт. 93]
От нея доска, толста пальца лишь в четыре,
Твоя душа требует грань[прим. авт. 94] с нею пошире;
И писана смерть тебя дрожать заставляет,
Один холоп лишь твою храбрость искушает,
Что один он отвечать тебе не посмеет.
Нужно ж много и тому, кто рулем владеет,
Искусств и свойств, с самого укрепленных детства[прим. авт. 95],
И столь нужней те ему, сколь вящи суть бедства
На море, чем на земле. Твари господь чудну
Мудрость свою оказал, во всех неоскудну
Меру поставя частях мира и меж ними
Взаимно согласие; лучами своими[прим. авт. 96]
Светила небесные, железце, немногу
От дивного камня взяв силу, нам дорогу
Надежную в бездне вод показать удобны;
Небес положение на земле способный
Бывает нам проводник и, когда страх мучит
Грубых пловцов, кормчего искусного учит
Скрытый камень миновать иль берег опасный,
И в пристань достичь, где час кончится ужасный[прим. авт. 97].
Недруга догнать, над ним занять ветр способный[прим. авт. 98]
И победу исхитить, вступя в бой удобный,
Труд немалый. На море, как на земле, те же
Прочи вождев должности: тебе еще реже
Снилась трубка и компас[прим. авт. 99], чем строй и осада.
За красным судить сукном[прим. авт. 100] Адамлевы чада
Иль править достоин тот, кому совесть чиста,
Сердце к сожалению склонно и речиста[прим. авт. 101]
Кого деньга одолеть, ни страх, ни надежда
Не сильны, пред кем всегда мудрец и невежда,
Богач и нищий с сумой, гнусна бабья рожа
И красного цвет лица, пахарь и вельможа
Равны в суде, и одна правда превосходна;
Кого не могут прельстить в хитростях всеплодна
Ябеда и ее друг — дьяк или подьячий;
Чтоб, чрез руки их прошед, слепым не стал зрячий,
Стречись должен, и сам знать и лист и страницу,
Что от нападения сильного вдовицу
Соперника может спасть и сирот покойну
Уставить жизнь, предписав плутам казнь достойну.
Наизусть он знает все естественны права,
Из нашего высосал весь он сок устава,
Мудры не спускает с рук указы Петровы[прим. авт. 102],
Коими стали мы вдруг народ уже новый,
Не меньше стройный других, не меньше обильный,
Завидим врагу и в нем злобу унять сильный.
Можешь ли что обещать народу подобно?
Бедных слезы пред тобой льются, пока злобно
Ты смеешься нищете; каменный душою,
Бьешь холопа до крови, что махнул рукою[прим. авт. 103]
Вместо правой — левою (зверям лишь прилична
Жадность крови; плоть в слуге твоей однолична).
Мало, правда, ты копишь денег, но к ним жаден:
Мот почти всегда живет сребролюбьем смраден,
И все законно он мнит, что уж истощенной
Может дополнить мешок; нужды совершенной
Стала ему золота куча, без которой
Прохладам должен своим видеть конец скорой.
Арапского языка[прим. авт. 104] — права и законы
Мнятся тебе, дикие русску уху звоны.
Если в те чины негож[прим. авт. 105], скажешь мне, я, чаю,
Не хуже Клита носить ключ золотой[прим. авт. 106] знаю;
Какие свойства его, какая заслуга
Лучшим могли показать из нашего круга[прим. авт. 107]?
Клита[прим. авт. 108] в постели застать не может день новой,
Неотступен сохнет он, зевая в крестовой[прим. авт. 109],
Спины своей не жалел, кланяясь и мухам,
Коим доступ дозволен к временщичьим ухам.
Клит осторожен — свои слова точно мерит[прим. авт. 110],
Льстит всякому, никому почти он не верит[прим. авт. 111],
С холопом новых людей[прим. авт. 112] дружбу весть не рдится,
Истинная мысль его прилежно таится
В делах его. О трудах своих он не тужит,
Идучи упрямо в цель[прим. авт. 113]: Клиту счастье служит,
Иных свойств не требует[прим. авт. 114], кому счастье дружно;
А у Клита без того[прим. авт. 115] нечто занять нужно
Тому, кто в царском прожить доме жизнь уставил,
Чтоб крылья[прим. авт. 116], к солнцу подшед, мягки не расплавил:
Короткий язык[прим. авт. 117], лицо и радость удобно
И печаль изображать — как больше способно
К пользе себе, по других лицу применяясь;
Честнее будет он друг[прим. авт. 118], всем дружен являясь;
И много смирение, и рассудность многу
Советую при дворе. Лучшую дорогу
Избрал, кто правду всегда говорить принялся,
Но и кто правду молчит[прим. авт. 119] — виновен не стался,
Буде ложью утаить правду не посмеет;
Счастлив, кто средины той держаться умеет.
Ум светлый нужен к тому, разговор приятный,
Учтивость приличная, что дает род знатный;
Ползать не советую[прим. авт. 120], хоть спеси гнушаюсь;
Всего того я в тебе искать опасаюсь[прим. авт. 121].
Словом, много о вещах тщетных беспокойство,
Ни одно не вижу я в тебе хвально свойство.
Исправь себя, и тогда жди, дружок, награду;
По тех пор забытым быть не считай в досаду:
Пороки[прим. авт. 122], кои теперь прикрывают тени
Стен твоих, укрыть нельзя на высшей степени.
Чист быть должен, кто туды не побледнев всходит[прим. авт. 123],
Куды зоркие глаза весь народ наводит.
Но поставим, что твои заслуги и нравы
Достойным являют тя лучшей мзды и славы;
Те, кои оной тебя неправо лишают,
Жалки, что пользу свою в тебе презирают;
А ты не должен судить, судят ли те здраво,
Или сам многим себя предпочтешь неправо.
Над всем же тому, кто род с древнего начала
Ведет, зависть, как свинье — узда, не пристала;
Еще б можно извинить, если знатный тужит,
Видя, что счастье во всем слепо тому служит,
Кого сколько темен род, столь нравы развратны,
Ни отечеству добры, ни в людях приятны;
Но когда противное видит в человеке,
Веселиться должен уж, что есть в его веке
Муж таков, кой добрыми род свой возвышает
Делами и полезен всем быть начинает[прим. авт. 124].
Что ж в Дамоне, в Трифоне и Туллие[прим. авт. 125] гнусно?
Что, как награждают их, тебе насмерть грустно?
Благонравны те, умны, верность их немала,
Слава наша с трудов их[прим. авт. 126] нечто восприяла.
Правда, в царство Ольгино[прим. авт. 127] предков их не знали,
Думным и наместником деды не бывали,
И дворянства старостью считаться с тобою
Им нельзя; да что с того? Они ведь собою
Начинают знатный род, как твой род начали
Твои предки, когда Русь греки крестить[прим. авт. 128] стали.
И твой род не все таков был, как потом стался,
Но первый с предков твоих, что дворянин звался,
Имел отца, славою гораздо поуже,
Каков Трифон, Туллий был, или и похуже.
Адам дворян не родил, но одно с двух чадо
Его сад копал, другой пас блеюще стадо[прим. авт. 129];
Ное в ковчеге с собой спас все себе равных
Простых земледетелей, нравами лишь славных;
От них мы все сплошь пошли, один поранее
Оставя дудку, соху[прим. авт. 130], другой — попозднее.
Год: 1729
Источник: Книгосайт
Антиох Кантемир → На человеческие злонравия вообще. Сатир и Периерг