Антон Дельвиг

Некогда Титир и Зоя, под тенью двух юных платанов,

Первые чувства познали любви и, полные счастья,

Острым кремнем на коре сих дерев имена начертали:

И вещего бояна опустили

Сквозь запах роз и песни соловьев

Под тень олив, на ложе из цветов.

‎Друзья, поверьте, не грешно
‎Любить с вином бокал:
‎Вино на радость нам дано,
‎Царь Соломон сказал.
‎Будь свят его закон!

Солгать не смел ты так в Библии дерзко,
‎Мудрец и певец Соломон!

‎Что ж Соломону вопреки
‎Глупцы вино бранят?
‎Простить им можно: дураки
‎Не знают, что творят.
‎Таков второй закон!

Хмельной, забыл о нем в Библии, верно,
‎Мудрец и певец Соломон.

‎Любил плясать король Давид,
‎А что же Соломон?
‎Он о прыжках не говорит;
‎Вино все хвалит он!
‎Великий Соломон!

(Идиллия)

Е. А. Баратынскому

Вечер осенний сходил на Аркадию. — Юноши, старцы,

Друг Пушкин, хочешь ли отведать

Дурного масла, яиц гнилых, —

Так приходи со мной обедать

До рассвета поднявшись, извозчика взял
‎Александр Ефимыч с Песков

И без отдыха гнал от Песков чрез канал
‎В желтый дом, где живет Бирюков;

Не с Цертелевым он совокупно спешил
‎На журнальную битву вдвоем,

(1816. 15 апреля)

Либер, Либер! я шатаюсь,

Все вертится предо мной;

(1816. 15 апреля)

Либер, Либер! я шатаюсь,

Все вертится предо мной,

Други, пусть года несутся,

О годах не нам тужить!

Не всегда и грозди вьются!

Други! пусть года несутся:

О годах ли нам тужить,

Коль не все и лозы вьются?

(На приезд трех друзей)

О, радость, радость, я жизнью бывалою
‎Снова дышу!
‎Трепещет лира:
‎В струнах позабытых
‎Я звуков согласных,
‎Я звуков живительных
‎В восторге ищу.


Гремит, как прежде, подруга бессмертная;
‎Други, ко мне!
‎Опять доступен
‎Я смехам и песням,
‎И чаше, венчанной
‎Минутными розами,
‎И сладкой любви.

Со мною мать прощалася

(С полком я шел в далекий край);

Весь день лила родимая

Счастлив, здоров я! Что ж сердце грустит? Грустит не о прежнем;
‎Нет! Не грядущего страх жмет и волнует его.

Что же? Иль в миг сей родная душа расстается с землею?
‎Иль мной оплаканный друг вспомнил на небе меня?

Хоть над поэмою и долго ты корпишь,

Красот ей не придашь и не умалишь! —

Браня — всем кажется, ее ты хвалишь;
‎Хваля — ее бранишь.

(Кюхельбекеру)

В священной роще я видел прелестную

В одежде белой и с белою розою