Борис Слуцкий. Судьба.Стихи разных лет.Москва, "Современник", 1990.

Закончена охота на волков,
но волки не закончили охоты.
Им рисковать покуда неохота,
но есть еще немало уголков,

Вожди из детства моего!
О каждом песню мы учили,
пока их не разоблачили,
велев не помнить ничего.

И лучшие, и худшие, и средние —
И лучшие, и худшие, и средние —
весь корпус человечества, объем —
имели осязание и зрение,

Уже не любят слушать про войну
прошедшую,
       и как я ни взгляну
с эстрады в зал,

Никогда не учился в школах,
только множество курсов прошел:
очень быстрых, поспешных,
скорых,

Этот климат — не для часов.
Механизмы в неделю ржавеют.
Потому, могу вас заверить,
время заперто здесь на засов.

Я в таком селе поселился,
где никто мне в душу не лез.
Было весело — веселился.
Было грустно — рыдал до слез.

Земля трясется, может быть, не чаще,
чем век назад,
            и так же, как тогда,
шатается людское счастье

Вручая войны объявленье, посол понимал:
ракета в полете, накроют его и министра
и город и мир уничтожат надежно и быстро,
но формулы ноты твердил, как глухой пономарь.

Еще я крепок и светел
и век простоять бы смог,
но механический ветер
сшибить меня хочет с ног.

Начинается повесть про совесть.
Это очень старый рассказ.
Временами, едва высовываясь,
совесть глухо упрятана в нас.

Есть время еще исправиться:
осталась целая четверть,—
исправиться и поправиться,
устроить и знать и челядь.

Деревня, а по сути дела — весь.
История не проходила здесь.
Не то двадцатый век, не то двадцатый
до Рождества Христова, и стрельчатый

Государство надеялось на детдомовцев.
Всех подкидышей — кидали ему.
И они без умыслов и без домыслов
вырастали в детском родном дому.

           I

Мне снилось, что друг уезжает,
что старый мой, друг мой, встает,