Круг любви распался вдруг, День какой-то полупьяный. У рябины окаянной Покраснели кисти рук.
С. Б. Ф. Слава богу! Слава богу! Что я знал беду и тревогу!
Была туманная луна, И были нежные березы... О март-апрель, какие слезы! Во сне какие имена!
В той Венгрии, куда мое везенье Меня так осторожно привело, Чтоб я забыл на время угрызенья И мною совершаемое зло,
Отрешенность эстонских кафе Помогает над "i" ставить точку. Ежедневные аутодафе Совершаются там в одиночку.
Был ливень. И вызвездил крону. А по иссякании вод, Подобно огромному клену, Вверху замерцал небосвод.
Она как скрипка на моем плече. И я ее, подобно скрипачу, К себе рукою прижимаю. И волосы струятся по плечу,
(Картина) Мария была курчава. Толстые губы припухли.
Внезапно в зелень вкрался красный лист, Как будто сердце леса обнажилось, Готовое на муку и на риск.
Профессор Уильям Росс Эшби Считает мозг негибкой системой. Профессор, наверное, прав. Ведь если бы мозг был гибкой системой,
Как тебе живется, королева Анна, В той земле, во Франции чужой? Неужели от родного стана Отлепилась ты душой?
Я разлюбил себя. Тоскую От неприязни к бытию. Кляну и плоть свою людскую, И душу бренную свою.
Кончался август. Примолкнул лес. Стозвездный Аргус Глядел с небес.
Так бы длинно думать, Как гуси летят. Так бы длинно верить, Как листья шелестят.
Везде холера, всюду карантины, И отпущенья вскорости не жди. А перед ним пространные картины И в скудных окнах долгие дожди.