Дмитрий Сухарев. Читая жизнь.Москва: Советский писатель, 1984.

Целовались в землянике,
Пахла хвоя, плыли блики
По лицу и по плечам;

Я голос Петруши услышал во сне:
«Алло»,— говорил он лукаво и густо.
Проснулся — светает, и в комнате пусто,
Чужая страна в одичалом окне.

Собиралась ласточка
Улетать на юг
И глядела ласково
На своих подруг -

Я лермонтовский возраст одолел,
И пушкинского возраста предел
Оставил позади, и вот владею
Тем возрастом, в котором мой отец,

У подножия Черной Горы
Старый город закрыт до поры,
В новом городе тоже несладко:
То фургончик жильем, то палатка,

В старый город, в старый город
Въезд машинам запрещен.
Забреду я в старый город
С аппаратом за плечом.

Бремя денег меня не томило,
Бремя славы меня обошло,
Вот и было мне просто и мило,
Вот и не было мне тяжело.

Известно ль вам, что значит - жечь
Стихи, когда выходит желчь
И горкнет полость ротовая?

В Мельничном, вблизи завода
Мукомольного, вблизи
Вечности - себя до года
Возрастом вообрази.

В Древней Греции рожденных,
Вижу девушек в саду.
Их лукавые походки,
Их крутые подбородки

Пробки выбьем, дружно выпьем
За союз младых сердец!
Натали опять брюхата,
И не с краю моя хата —

Гульзира, твое имя - цветок,
И, Востока традицию чтущий,
Я твой черный тугой завиток
Зарифмую с зирою цветущей.

В японском странном языке
Есть слово, хрупкое до боли:
               Аиои.

А студентки из Белграда спели мне «Катюшу»,
Они спели мне «Катюшу» и спасли мне душу.
А погромче пела Бранка, а почище Нада,
А я сам сидел на стуле, подпевал где надо.

Если разбил пиалу, не горюй, поспеши на Алайский,
Жив, говорят, старичок - мастер искусный, уста.

Он острожным сверлом черепки пробуравит - и в ямках