«Завистью гонима, я бегу стыда —
И никто не сыщет моего следа.
Кущи господина! сени госпожи!
Как, ты грустишь? — помилуй Бог!
Скажи мне, Майков, как ты мог,
С детьми играя, тихо гладя
Нет, не забуду я тот ранний огонёк,
Который мы зажгли на первом перевале,
В лесу, где соловьи и пели и рыдали,
«Завистью гонима, я бегу стыда —
И никто не сыщет моего следа.
Кущи господина! сени госпожи!
Как, ты грустишь? — помилуй Бог!
Скажи мне, Майков, как ты мог,
С детьми играя, тихо гладя
Нет, не забуду я тот ранний огонёк,
Который мы зажгли на первом перевале,
В лесу, где соловьи и пели и рыдали,
В те дни, как я был соловьём,
Порхающим с ветки на ветку,
Любил я поглядывать зорким глазком
1Затворены душные ставни,
Один я лежу, без огня —
Пчела, погибшая с последними цветами,
Недаром чистыми янтарными сотами
Ты, с помощью сестёр, свой улей убрала.
Помню, где-то в ночь с проливным дождём
Я бродил и дрог под чужим окном;
За чужим окном было так светло,
Все допытай, — все узнай, моя милая,
Что отравляет тебя…
Тупость вражды—или дружба постылая,
Общество или семья?..
Гложет ли сердце твое страсть недужная,
Тайная, с болью глухой?
Кто говорит, что я с ума сошёл?!
Напротив… — я гостям радёшенек… Садитесь!..
Как это вам не грех! неужели я зол!
Не укушу — чего боитесь!
Давило голову — в груди лежал свинец…
(Письмо к Льву Сергеевичу Пушкину).
Как полдень — так у нас стреляет пушка.
Покуда эхо гул свой тяжко по горам
Я еду городом — почти
Все окна настежь — у соседки
В окошке расцвели цветы,
Уж ночь. Я к ней пишу. Окно отворено;
Шум городской затих; над лампой мошки вьются.
Встаю — гашу огонь; хожу — гляжу в окно: