Взлелеянный на лоне вдохновенья,
С дея́тельной и пылкою душой,
Я не пленён небесной красотой,
Когда бы встретил я в раю
На третьем небе образ твой,
Он душу бы пленил мою
Скажу, любезный мой приятель,
Ты для меня такой смешной,
Ты муз прилежный обожатель,
Будь со мною, как прежде бывала.
О, скажи мне хоть слово одно,
Чтоб душа в этом слове сыскала,
Когда во тьме ночей мой, не смыкаясь, взор
Без цели бродит вкруг, прошедших дней укор
Тобой пленяться издали́
Мое всё зрение готово,
Но слышать боже сохрани
Я верю, обещаю верить,
Хоть сам того не испытал,
Что мог монах не лицемерить
Им жизнь нужна моя, — ну, что же, пусть возьмут,
Не мне жалеть о ней!
В наследие они одно приобретут —
Посвящается...
Тобою только вдохновенный,
Я строки грустные писал,
За дело общее, быть может, я паду
Иль жизнь в изгнании бесплодно проведу;
О, полно ударять рукой
По струнам арфы золотой.
Что за звуки! Неподвижен, внемлю
Сладким звукам я,
Забываю вечность, небо, землю,
Самого себя.
5Всемогущий! что за звуки! жадно
Сердце ловит их,
Как в пустыне путник безотрадной
Каплю вод живых!
Светись, светись, далекая звезда,
Чтоб я в ночи встречал тебя всегда.
Твой слабый луч, сражаясь с темнотой,
Зачем, о счастии мечтая,
Ее зовем мы: гурия?
Есть место: близ тропы глухой,
В лесу пустынном, средь поляны,
Где вьются вечером туманы,