Я пойду гулять по гулким шпалам, Думать и следить В небе желтом, в небе алом Рельс бегущих нить.
Я ребенком любил большие, Медом пахнущие луга, Перелески, травы сухие И меж трав бычачьи рога.
Видишь, мчатся обезьяны С диким криком на лианы, Что свисают низко, низко, Слышишь шорох многих ног?
От плясок и песен усталый Адам Заснул, неразумный, у Древа Познанья. Над ним ослепительных звезд трепетанья, Лиловые тени скользят по лугам,
Я знаю, что деревьям, а не нам Дано величье совершенной жизни, На ласковой земле, сестре звездам, Мы — на чужбине, а они — в отчизне.
Мне не нравится томность Ваших скрещенных рук, И спокойная скромность, И стыдливый испуг.
Утренняя болтовня Вы сегодня так красивы, Что вы видели во сне?
Временами, не справясь с тоскою И не в силах смотреть и дышать, Я, глаза закрывая рукою, О тебе начинаю мечтать.
Пастух веселый Поутру рано Выгнал коров в тенистые долы Броселианы.
Вот я один в вечерний тихий час, Я буду думать лишь о вас, о вас. Возьмусь за книгу, но прочту: «она»,
Нежно-небывалая отрада Прикоснулась к моему плечу, И теперь мне ничего не надо, Ни тебя, ни счастья не хочу.
Перед воротами Эдема Две розы пышно расцвели, Но роза — страстности эмблема, А страстность — детище земли.
Как могли мы прежде жить в покое И не ждать ни радостей, ни бед, Не мечтать об огнезаром бое, О рокочущей трубе побед.
Жрец решил. Народ, согласный С ним, зарезал мать мою: Лев пустынный, бог прекрасный, Ждет меня в степном раю.
На небе сходились тяжелые, грозные тучи, Меж них багровела луна, как смертельная рана, Зеленого Эрина воин, Кухулин могучий Упал под мечом короля океана, Сварана.