Лампадою ночной погасла жизнь моя, Себя, как мертвого, оплакиваю я. На мне болезни и печали Глубоко врезан тяжкий след;
Твоя подстреленная птица Так звучно-жалобно поет, Нам так сочувственно певица Свою тоску передает,
"Зачем вы, дни?" - сказал поэт. А я спрошу: "Зачем вы, ночи?" Зачем ваш мрак сгоняет свет И занавешивает очи?
К чему мне вымыслы? к чему мечтанья мне И нектар сладких упоений? Я раннее прости сказал младой весне, Весне надежд и заблуждений!
Уныние! вернейший друг души! С которым я делю печаль и радость, Ты легким сумраком мою одело младость, И расцвела весна моя в тиши.
Жизнь наша в старости - изношенный халат: И совестно носить его, и жаль оставить; Мы с ним давно сжились, давно, как с братом брат; Нельзя нас починить и заново исправить.
Наш свет - театр; жизнь - драма; содержатель - Судьба; у ней в руке всех лиц запас: Министр, богач, монах, завоеватель В условный срок выходит напоказ.
Тихие равнины, Ель, ветла, береза, Северной картины Облачная даль,
Я пью за здоровье не многих, Не многих, но верных друзей, Друзей неуклончиво строгих В соблазнах изменчивых дней.
Сфинкс, не разгаданный до гроба, О нем и ныне спорят вновь; В любви его роптала злоба, А в злобе теплилась любовь.
Мне нужны воздух вольный и широкий, Здесь рощи тень, там небосклон далекий, Раскинувший лазурную парчу, Луга и жатва, холм, овраг глубокий
Все сверстники мои давно уж на покое, И младшие давно сошли уж на покой: Зачем же я один несу ярмо земное, Забытый каторжник на каторге земной?
Нужно ль вам истолкованье, Что такое русский бог? Вот его вам начертанье, Сколько я заметить мог.
Василий Львович милый! здравствуй! Я бью челом на новый год! Веселье, мир с тобою царствуй, Подагру черт пусть поберет.
Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье Души, тоскующей в изгнании своем, Святого таинства земное выраженье, Предчувствие и скорбь о чем-то неземном,