«Как листья в осень...» — вновь слова Гомера: Жить счет ведя, как умирают вкруг... Так что ж ты, жизнь? — чужой мечты химера! И нет устоев, нет порук!
«Как листья в осень...» — вновь слова Гомера: Жить счет ведя, как умирают вкруг... Так что ж ты, жизнь? — чужой мечты химера! И нет устоев, нет порук!
Порой любовь проходит инкогнито, В платье простом и немного старомодном. Тогда ее не узнает никто. С ней болтают небрежно и слишком свободно.
Порой любовь проходит инкогнито, В платье простом и немного старомодном. Тогда ее не узнает никто. С ней болтают небрежно и слишком свободно.
Есть месяцы, отмеченные Роком В календаре столетий. Кто сотрет На мировых скрижалях иды марта, Когда последний римский вольнолюбец
Есть месяцы, отмеченные Роком В календаре столетий. Кто сотрет На мировых скрижалях иды марта, Когда последний римский вольнолюбец
Четвертый Октябрь Окликаю Коршуна в пустыне: — Что летишь, озлоблен и несмел?—
Четвертый Октябрь Окликаю Коршуна в пустыне: — Что летишь, озлоблен и несмел?—
По снегу тень — зубцы и башни; Кремль скрыл меня — орел крылом. Но город-миф — мой мир домашний, Мой кров, когда вне — бурелом.
По снегу тень — зубцы и башни; Кремль скрыл меня — орел крылом. Но город-миф — мой мир домашний, Мой кров, когда вне — бурелом.
Еще раз умер, утром вновь воскрес; Бред ночи отошел, забыт, отброшен. Под серым сводом свисших вниз небес, Меж тусклых стен, мир ярок и роскошен!
Вой, ветер осени третьей, Просторы России мети, Пустые обшаривай клети, Нищих вали по пути;
Только русский, знавший с детства Тяжесть вечной духоты, С жизнью взявший, как наследство, Дедов страстные мечты;
Только русский, знавший с детства Тяжесть вечной духоты, С жизнью взявший, как наследство, Дедов страстные мечты;
Солнце летит неизмерной орбитой, Звезды меняют шеренгами строй... Что ж, если что-то под солнцем разбито? Бей, и удары удвой и утрой!