А.А.Дельвиг. В.К. Кюхельбекер.Москва: Правда, 1987.

Цвет моей жизни, не вянь! О время сладостной скорби,
Пылкой волшебной мечты, время восторгов,- постой!
Чем удержать его, друг мой? о друг мой, могу ли
                                        привыкнуть

В утренний час бытия, когда еще чувство восторгов,
  Чувство страданий живых тихо дремало во мне,-
Ум, погруженный во мрак, не снимал с Природы покрова,
   С детской улыбкой еще я на вселенну глядел.

   «Склонился на руку тяжелой головою
   В темнице сумрачной задумчивый Поэт...
   Что так очей его погас могущий свет?
   Что стало пред его померкшею душою?

Цветок увядший оживает
От чистой, утренней росы;
Для жизни душу воскрешает
Взор тихой, девственной красы.

Ветер протек по вершинам дерев; дерева зашатались -
Лист под ногою шумит; по синему озеру лебедь
Уединенный плывет; на холмах и в гулкой долине
               Смолкнули птицы.

             ...кто наш герой?
Софа, в углу комод, а над софой
Не ты ль гордишься рамкой золотою,
Не ты ль летишь на ухарском коне,

Взор мой бродит везде по немой, по унылой пустыне;
Смерть в увядшей душе, всё мёртво в безмолвной природе
Там на сосне вековой завыванию бури внимает
               Пасмурный вран.

Они моих страданий не поймут,
Для них смешон унылый голос боли,
Которая, как червь, таится тут
В груди моей.— Есть силы, нет мне воли.

Ночь,- приди, меня покрой
Тишиною и забвеньем,
Обольсти меня виденьем,
Отдых дай мне, дай покой!

Юноша с свежей душой выступает на поприще жизни,
Полный пылающих дум, дерзостный в гордых мечтах;
С миром бороться готов и сразить и судьбу и печали!
Но, безмолвные, ждут скука и время его;

Был и я в стране чудесной,
Там, куда мечты летят,
Где средь синевы небесной
Ненасытный бродит взгляд,

На булат опершись бранный,
Рыцарь в горести стоял,
И, смотря на путь пространный,
Со слезами он сказал:

Еще прибавился мне год
К годам унылого страданья;
Гляжу на их тяжелый ход
Не ропща, но без упованья -

Сажень земли мое стяжанье,
Мне отведен смиренный дом:
Здесь спят надежда и желанье,
Окован страх железным сном,

   О! сколь презрителен певец,
   Ласкатель гнусный самовластья!
   Ермолов, нет другого счастья
   Для гордых, пламенных сердец,