А.А.Дельвиг. В.К. Кюхельбекер.Москва: Правда, 1987.

Все, все валятся сверстники мои,
Как с дерева валится лист осенний,
Уносятся, как по реке струи,
Текут в бездонный водоем творений,

     Петру Александровичу Муханову

В ужасных тех стенах, где Иоанн,
В младенчестве лишенный багряницы1,

Итак, товарищ вдохновенный,
И ты!— а я на прах священный
Слезы не пролил ни одной:
С привычки к горю и страданьям

Клянемся честью и Черновым:
Вражда и брань временщикам,
Царя трепещущим рабам,
Тиранам, нас угнесть готовым!

   Счастливицы вольные птицы:
   Не знают они ни темницы,
   Ни ссылки, ни злой слепоты.
Зачем же родился не птицею ты?

Да! ровно через год мы свиделись с тобою,
Но, друг и брат, тогда под твой приветный кров
Вступил я полн надежд, и весел и здоров —
Теперь, измученный и телом и душою,

Мне ведомо море, седой океан:
Над ним беспредельный простерся туман.
Над ним лучезарный не катится щит;
Но звездочка бледная тихо горит.

Суров и горек черствый хлеб изгнанья;
Наводит скорбь чужой страны река,
Душа рыдает от ее журчанья,
И брег уныл, и влага не сладка.

   Века шагают к славной цели;
   Я вижу их: они идут!
   Уставы власти устарели;
   Проснулись, смотрят и встают

Когда же злая чернь не клеветала,
Когда же в грязь не силилась втянуть
Избранников, которым горний путь
Рука господня в небе начертала?

Горько надоел я всем,
Самому себе и прочим:
Перестать бы жить совсем!
Мы о чем же здесь хлопочем?

      Так, знаю: в радужные дни
   Утех и радостей, в круженьи света
   Не вспомнишь ты изгнанника поэта;
   Хоть в непогоду друга помяни!

Когда, воспрянув ото сна,
Воздвиглась, обновясь, Эллада
И вспыхла чудная война,
Рабов последняя ограда;

Мальчик у ручья сидел,
Мальчик на ручей глядел;
   Свежий, краснощекий,
Он тоскующей душой

   Вот, слава богу, я опять спокоен:
Покинула меня тяжелая хандра;
   Я снова стал доступен для добра,
И верить и любить я снова стал достоин.