На востоке засветлело,
Отошла ночная тень;
День взлетел, как ангел белой…
Отчего ж ты грустен, день? —
«Оттого порой грущу я,
Что возлюбленная ночь,
Только к милой подхожу я —
От меня уходит прочь.
Вот и ныне — под востоком
Лишь со мной она сошлась,
Ярким пурпурным потоком
Облилась и унеслась.
Вслед за ней туманы плыли,
Облаков катился стан;
Тучки ложем ей служили,
Покрывалом был туман.
Я горел мечтой огнистой:
Так мила и так легка!
Покрывало было чисто,
Не измяты облака.
Без неё с огнями Феба
Что лазурный мне алтарь?
Я — в роскошном царстве неба
Одинокий, бедный царь —
С той поры ищу царицы,
Как в пучину бытия
Из всемощныя десницы
Вышла юная земля». —
Не томись, о день прелестной!
Ты найдёшь её, найдёшь;
С тишиной её чудесной
Блеск свой огненный сольёшь,
Как пройдёт времён тревога,
И, окончив грустный пир,
Отдохнуть на перси Бога
Истомлённый ляжет мир!
Источник: Стихотворения Владимира Бенедиктова. Первая книга. [Издание третье]. — СПб.: в типографии Департамента внешней торговли, 1842. — С. 7—8
Владимир Бенедиктов → Буря и тишь
Владимир Бенедиктов → Два видения
Владимир Бенедиктов → В деревне («Нива зелёным ковром покрывается…»)