Что нужно сердцу моему, чтоб быть счастливым? Так немного... Люблю зверей, деревья, Бога, и в полдень луч, и в полночь тьму.
За полночь потушив огонь мой запоздалый, в притворном забытьи покоюсь я, бывало, и вот, преодолев ревнивый сумрак туч, подкрадывается неуловимый луч
От счастия влюбленному не спится; стучат часы, купцу седому снится в червонном небе вычерченный кран, спускающийся медленно над трюмом;
Круглогривый, тяжелый, суконцем подбитый, шахматный конь в коробке уснул,— а давно ли, давно ли в пивной знаменитой стоял живой человеческий гул?
Только елочки упрямы - зеленеют - то во мгле, то на солнце. Пахнут рамы свежим клеем, на стекле
В той чаще, где тысяча ягод краснели, как точки огня, мы двое играли; он на год, лишь на год был старше меня.
Среди вельмож времен Елизаветы и ты блистал, чтил пышные заветы, и круг брыжей, атласным серебром обтянутая ляжка, клин бородки -
И в Божий рай пришедшие с земли устали, в тихом доме прилегли... Летают на качелях серафимы
Верь: вернутся на родину все, вера ясная, крепкая: с севера лыжи неслышные, с юга ночная фелюга.
На сумрачном вокзале по ночам торжественно и пусто, как в соборе,— но вот вдали вздохнуло словно море, скользнула дрожь по двум стальным лучам,
О, как ты рвешься в путь крылатый, безумная душа моя, из самой солнечной палаты в больнице светлой бытия!
Лишь то, что писано с трудом — читать легко. Жуковский1
О, любовь, ты светла и крылата,- но я в блеске твоем не забыл, что в пруду неизвестном когда-то я простым головастиком был.
Когда в приморском городке, средь ночи пасмурной, со скуки окно откроешь, вдалеке прольются шепчущие звуки.
Есть в одиночестве свобода, и сладость — в вымыслах благих. Звезду, снежинку, каплю меда я заключаю в стих.