Владимир Соловьёв

На разных поприщах прославился ты много:
Как евнух ты невинностью сиял,
Как пиетист позорил имя бога
И как юрист старушку обобрал.

<1892>

Сходня… Старая дорога…

А в душе как будто ново.

Фон осенний. Как немного

От пламени страстей, нечистых и жестоких,

От злобных помыслов и лживой суеты

Не исцелит нас жар порывов одиноких,

Тайною тропинкою, скорбною и милою,

Вы к душе пробралися, и — спасибо вам!

Сладко мне приблизиться памятью унылою

Хоть мы навек незримыми цепями

Прикованы к нездешним берегам,

Но и в цепях должны свершить мы сами

Уносит всё река времян,
Исчезнут все вельможи;

Победоносцев Дон-Жуан,
Аскет Филиппов — тоже…


И моногамный Муравьев,
И молчаливый Витте,

Горемыкин веселеющий

И Делянов молодеющий,

Бедоносцев хорошеющий,
Муравьев-жених

Я смерти не боюсь. Теперь мне жить не надо,

Не нужен я теперь царице дум моих.

Ей смертная любовь не принесет отрады,

Я озарен осеннею улыбкой —

Она милей, чем яркий смех небес.

Из-за толпы бесформенной и зыбкой

Что этой ночью с тобой совершилося?

Ангел надежд говорил ли с тобой?

Или вчерашней грозой истомилося

Что сталось вдруг с тобой? В твоих глазах чудесных

Откуда принесла ты этот дивный свет?

Быть может, он зажжен и не в лучах небесных,

Цвет лица геморрои́дный,

Волос падает седой,

И грозит мне рок обидный

‎ Не жди ты песен стройных и прекрасных,

У тёмной осени цветов ты не проси!
‎ Не знал я дней сияющих и ясных,

А сколько призраков недвижных и безгласных
‎ Покинуто на сумрачном пути.

‎ Таков закон: всё лучшее в тумане,
‎ А близкое иль больно, иль смешно.
‎ Не миновать нам двойственной сей грани:

Памяти А. Ф. Аксаковой

Опять надвинулись томительные тени

Забытых сердцем лиц и пережитых грез,

И помни весь путь, которым вел тебя
Предвечный, Бог твой, по пустыне вот
уже сорок лет…

Он смирял тебя, томил тебя голодом
и питал тебя манною…

Одежда твоя не ветшала на тебе, и нога
не пухла, вот yже сорок лет…