В Элизии Василий Тредьяковский
(Преострый муж, достойный много хвал)
С усердием принялся за журнал.
Лизе страшно полюбить.
Полно, нет ли тут обмана?
Берегитесь — может быть,
Лила, Лила! я страдаю
Безотрадною тоской,
Я томлюсь, я умираю,
В последний раз, в тиши уединенья,
Моим стихам внимает наш Пенат!
Лицейской жизни милый брат,
Делю с тобой последние мгновенья!
Итак, они прошли — лета соединенья; —
Итак, разорван он — наш братский верный круг!
Прости!... хранимый тайным небом,
Не разлучайся, милый друг,
С фортуной, дружеством и Фебом, —
10 Узнай любовь — неведомую мне —
Любовь надежд, восторгов, упоенья:
И дни твои полетом сновиденья
Да пролетят в счастливой тишине!
Да сохранит тебя твой добрый Гений
[Под бурями] и в тишине
Я прав, он виноват: решите,
Петра вот Первого указ,
Экстракт и опись и приказ,
С позволения сказать,
Я сердит на вас ужасно,
Нет! — вы просите напрасно;
Кто, волны, вас остановил,
Кто оковал ваш бег могучий,
Кто в пруд безмолвный и дремучий
Кто ты не смей<?> —
А ты зачем раз<....>
С прямым<?>
Kennst du das Land…Wilh. Meist.
По клюкву, по клюкву,Читать...
Кто видел край, где роскошью природы
Оживлены дубравы и луга,
Где весело шумят и блещут воды
Возможно ль? вместо роз, Амуром насажденных,
Тюльпанов, гордо наклоненных,
Душистых ландышей, ясминов и лилей,
Всё в ней гармония, всё диво,
Всё выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
Морей красавец окриленный!
Тебя зову — плыви, плыви
И сохрани залог бесценный