Нет света без тени.

РАФАЭЛЬ

                 Будь славен, Рафаэль, будь славен, яркий гений!
                 Твой юношеский пыл, твой ясный дар я чту.
                 Везде, где чувствуют, где любят красоту,
                 Да воспоет тебя поток благословений!
                
                 Я не видал лицо бледней и совершенней,
                 Прекрасней - волосы, священней - чистоту;
                 Подобно лебедю, ты смотришь в высоту,
                 Готовый взвиться ввысь стезею откровений.
                
                 Нет, ни один их тех, кто хоть единый раз
                 Изведал власть твоих богоподобных глаз,
                 Не сможет позабыть черты твои святые;
                
                 Ты белой лилией царишь у них в сердцах,
                 Как ангел, день и ночь поющий в небесах,
                 Или как новый сын заступницы Марии.

    СЛОВА

     Сужденья образуют мирозданье,
     В котором все послушно их азам.
     Лгать может вестник, но не сообщенье.
     У слов нет слов, не верящих словам.

     Но правила есть в словосочетанье:
     Держитесь за сказуемое там,
     Где вкривь и вкось пошло соподчиненье,
     Внимательными будьте к временам, --

     Правдоподобья требуют и сказки.
     Но если правду хочешь прошептать
     И срифмовать живое без описки,

     Тогда не ты -- слова пойдут решать
     Твою судьбу: так на потешной пляске
     Вольно мужланам в рыцарей играть.

TПРОЩАЙ,  МОЕ ВДОХНОВЕНЬЕ!

         Прощай, мое Вдохновенье!
         Прощай, мой милый товарищ, моя дорогая любовь!
         Я ухожу, а куда - и сам не знаю,
         Не знаю, что ждет меня впереди, не знаю, встретимся ли мы
              с тобою, -
         Так, значит, - прощай, мое Вдохновенье.

         И ныне, в последний раз, дай мне оглянуться на минуту:
         Все медленнее, все слабее тикает маятник в моей груди,
         Пора уходить, надвигается ночь, скоро сердце перестанет
              биться.

         Долго мы жили вместе, радуя и лаская друг друга, -
         Какой восторг! - а теперь расставаться время настало -
              прощай, мое Вдохновенье!

         И все же позволь - спешить я не буду,
         Так долго мы жили друг с другом, засыпали вместе, сливаясь
              почти воедино, в одно существо,
         И теперь, если нам умереть, мы умрем вместе (да, нас никто
              не разделит!).
         Если нам уходить куда-то, навстречу неведомому, мы  уйдем
              вместе,
         Быть может, мы станем богаче, счастливее и что-то познаем,
         Может быть, ты ведешь  меня ныне к моим самым высоким,
              истинным песням (кто знает?),
         Может быть, именно ты не даешь повернуть этот ключ
              в роковой, последней двери - что же, в последний раз,
         Прощай, - и привет тебе! - мое Вдохновенье.

К Ирландии

                  Свершится, Эрин! Остров уязвленный
                     Зазеленеет, солнцем озаренный,
                     И ветерок, над нивами паря,
                     Обдаст теплом окружные моря!
                     Теперь стоят убоги и безлисты
                     Твои деревья, некогда тенисты,
                     (...) и им уж не цвести,
                     Погибших листьев им не обрести,
                     Покуда, хладом корни поражая,
                     Сбирает враг остатки урожая.
                            Я долго мог стоять,
                     О Эрин, над твоими берегами
                     И наблюдать, как волны беспрерывно
                     Кидаются на отмель, и казалось,
                     Что это Время молотком гигантским
                     Раскалывает Вечности твердыни.
                     Верши, титан, от битвы и до битвы,
                     Свой одинокий путь! Народы никнут
                     Под поступью твоею; пирамиды,
                     Что были столько лет неуязвимы
                     Для молний и ветров, уйдут в ничто.
                     И тот монарх величественно-грозный,
                     Он для тебя гнилушка в зимний день:
                     Прошествуешь - он прахом обернется.
                     Ты победитель, Время; пред тобою
                     Бессильно все, но не святая воля,
                     Но не душа, что до тебя была
                     И твой исход когда-нибудь увидит.

* * *

У меня была монета золотая
И она затерялась в песке
Хоть была она не дорогая,
И другие блестели в руке,
С той сравниться они не смогли бы
Обронила печально слезу
Что поделать -- о ней позабуду
И тихо, печально вздохну.

У меня был малиновый птенчик
И он пел мне все дни напролет,
Но лишь осень раскрасила ветви --
Улетел от меня далеко.
Завела я других себе пташек,
И их песни звучали не хуже --
Но ему лишь -- окно нараспашку
Не дождусь своего Трубадура!

У меня была звездочка в небе
Я ее называла Плеядой,
Но лишь стояло мне отвернуться,
И исчезла она куда-то,
Все усыпано звездами небо
Они весело светят ночами
Мне до них никакого нет дела,
Ведь она среди них не сверкает.

В сказке этой морали есть место,
Потеряла я друга навеки
Его имя -- малиновый птенчик,
Звезда -- Золотая монета --
И когда эта грустная песня,
Вместе с горькой моей слезою
Долетит до Предателя сердца
В той стране его -- вечно далекой,
Вдруг охватит его Сожаление
И под солнцем, на этой планете,
Не найдет он себе утешения:

ПРИ РАССТАВАНИИ С ДРУЗЬЯМИ РАННИМ УТРОМ

                   На ложе из цветов вручите мне
                        Перо златое, чистую страницу,
                        Белее нежной ангельской десницы,
                   Что к струнам арфы льнет в голубизне.
                 5 Пусть предо мной, как в праздничной стране,
                        Толпа сопровождает колесницу
                        Дев радостных, одетых в багряницу,
                   Стремящих взоры к ясной вышине.

                   Пусть музыкой наполнится мой слух,
                10      А если звуки стихнут, замирая,
                   Пускай стихов раздастся дивный глас.
                        К таким высотам вознесен мой дух,
                   Такие чудеса провидит рая,
                        Что тягостно быть одному сейчас.

29 ФЕВРАЛЯ 1958

Прошлой ночью мне снился Т. С. Элиот
он звал меня с собою в царство грез
Кровати диваны туман над Англией
Чай в его доме радуга в Челси
Шторы на окнах, дым поднимается
вверх по трубе, а в тихом и теплом доме
невероятно милый крючконосый
Элиот любил меня, приютил меня,
предложил лечь на диван и поспать,
был очень вежлив и слушал серьезно
спросил мое мнение о Маяковском
я читал ему Корсо Крили Керуака
советовал Берроуза Олсона Ханке
бородатая леди в зоопарке
мудрая пума в Мехико Сити
шестеро мальчиков из хора в Занзибаре
измученно пели на разных языках
суахили и пульсирующий ритм
Ма Рэйни и Рэйчел Линдсей.
На Королевском острове
мы вели долгую вечернюю беседу
Потом он накрыл меня,
лежащего в красных семейных трусах
на диване у камина,
мягким шелковым одеялом
отдал мне недокуренную трубку
и с грустью отправился в постель,
Сказав ах Гинзберг я так рад
встретить такого чудесного юношу, как Вы.
Потом я проснулся, стыдясь за себя.
Так ли он добр и хорош? Так ли велик я?
С чего это я вдруг мечтаю
о манне небесной? Кого во всей Англии
хотел поразить я? Что я сделал не так,
чтобы стать совершенным пророком?
Мне снится моя доброта к Т. С. Элиоту
ведь я желаю быть частью истории
и владеть частью его воображения -
амбициозная мечта эксцентричного мальчишки.
Боже, пусть не сбудутся мои злые мечты.
Прошлой ночью мне снился Аллен Гинзберг.
Т. С. Элиоту не было бы стыдно за меня.

БЕЗДЕЛЬНИК

     Вот моя работа,
     Каждое утро раскрашиваю небо,
     Когда вы все спите.
     Просыпаетесь и видите, что оно голубое.

     Когда распарывается море,
     Вы не знаете, кто его штопает;
     Я штопаю.

     Даже когда вы думаете, что я бездельничаю,
     И тогда я при деле;
     Я голову думаю в своей голове,
     Я желудок думаю в желудке своем,
     Я ногу думаю в своей ноге,
     Сам не знаю, что несу.

ВАЖНАЯ ДАМА

Красива так, что всех могла б святых смануть,
Скопца-судью зажечь под тогой! Шаг державный.
Речь итальянская, - сверкают зубы. В плавной
Той речи русский тембр порой мелькнет чуть-чуть.

Глаз ледяных эмаль, где прусской синьки муть,
Алмаза наглый блеск вдруг кинет своенравно.
А кожи белизна! А пышность груди! Равной
Ни королевы нет, ни куртизанки (будь

То Клеопатра-рысь иль кошечка-Нинетта)
Патрицианке той во всех пределах света!
"Вот это - дама!" - глянь, мой добрый Буридан.

Одно из двух: упасть пред нею в робкой дрожи,
Созвездьем рыжих кос, как солнцем, осиян,
Или хлыстом ее перетянуть по роже!

Кот и птица

     В деревне мрачные лица:
     Смертельно ранена птица.
     Эту единственную проживающую в деревне птицу
     Единственный проживающий в деревне кот
     Сожрал наполовину.
     И она не поет.
     А кот, облизав окровавленный рот,
     Сыто урчит и мурлычет... И вот
     Птица умирает.
     И деревня решает
     Устроить ей похороны, на которые кот
     Приглашен, он за маленьким гробом идет.
     Гроб девочка тащит и громко рыдает.
     "О, если б я знал, - говорит ей кот, -
     Что смерть этой птицы
     Причинит тебе горе,
     Я съел бы ее целиком...
     А потом
     Сказал бы тебе, что за синее море,
     Туда, где кончается белый свет,
     Туда, откуда возврата нет,
     Она улетела, навек улетела,
     И ты бы меньше грустила, и вскоре
     Исчезла бы грусть
     С твоего лица...

     Что ни говорите, а всякое дело
     Надо доводить до конца!