Нет света без тени.

К коту

Статный, гордый друг, приди,
Снизойди,
Посиди со мною рядом,
Погляди веселым взглядом
За любовь вознаграждая,
На страницу, что читаю.

Шерсть роскошна и нежна,
Вся черна,
Шёлка блеск, прекрасный цвет,
Словно ночью в тучах свет;
Я рукой касаюсь нежно -
Платишь ласкою небрежной.

Шавки всех оближут тут,
Коль вбегут;
У тебя ж повадки тоньше -
О любви мне скажешь больше
Мягкой лапой прикасаясь,
Подольститься не стараясь.

В кресло нынче сесть я рад,
Глядя в сад.
Там чудесное сиянье,
Туч могучих колыханье,
В лес, на пустошь и в цветник,
На аллеи день проник.

Солнца луч ночь пробудил,
Сна лишил,
Свет всё вмиг преображает
Он в глазах твоих сверкает,
Радуясь, я думать склонен,
Что ты зрелищем доволен.

Как в творенья час, цветёт
Небосвод,
Над землёю раскрываясь,
Отразиться в ней стараясь;
Спят и звёзды, и луна,
Песня солнца всем слышна.

Что ты хочешь мне сказать,
Как узнать?
Но живём с тобой мы дружно,
И нам лишних слов не нужно,
Чувствуя любовь такую,
Души свяжем напрямую.

Предок твой в чащобе жил -
Не тужил:
Мчался, будто бы на крыльях,
Хищник яростный и сильный;
Мать красива и вольна,
Словно ветер иль волна.

Горд, свободен, как они
В эти дни
Предаётся сын их лени,
Он приручен, но не пленник,
Нет над ним ограничений,
Лишь к хозяину влеченье.

Свет любви прогонит пусть
Сон и грусть,
С зорькой вместе он сияет,
Ложь в сердцах искореняет,
Ведь дана душа и зверю -
Так святой Ассизец верил.

Сны, мечты; но ждёт всех нас
Счастья час,
И таким друзьям надёжным
Вдруг увидеть станет можно
Царство света и чудес
В сердце праведных небес.

    ШЕПОТКИ БЕССМЕРТИЯ



                        О смерти Вебстер размышлял,
                        И прозревал костяк сквозь кожу;
                        Безгубая из-под земли
                        Его звала к себе на ложе.

                        Он замечал, что не зрачок,
                        А лютик смотрит из глазницы,
                        Что вожделеющая мысль
                        К телам безжизненным стремится.

                        Таким же был, наверно, Донн,
                        Добравшийся до откровенья,
                        Что нет замен вне бытия
                        Объятью и проникновенью,

                        Он знал, как стонет костный мозг,
                        Как кости бьются в лихорадке;
                        Лишенным плоти не дано
                        Соединенья и разрядки.

    ЕСТЕСТВЕННЫЙ ХОД ВЕЩЕЙ



                                                    Посвящается Нуш

                                Ноябрь 1936

                 Взгляните как работают строители развалин
                 Размеренные цепкие богатые тупые
                 Как злобно эти нелюди изводят все живое
                 Как метко и старательно оплевывают душу
                 И в прах втоптать торопятся беспечные дворцы.

                                     *

                 Ко всему привыкаешь
                 Только не к этим свинцовым птицам
                 Только не к злобе с какою они затмевают солнце
                 Только не к мысли им уступить.

                                     *

                 Говорите про небо очистилось небо
                 Неважно что осень сейчас на дворе
                 Хозяева злятся
                 Мы про осень забыли
                 Мы про хозяев сумеем забыть.

                                     *

                 Убывающий город океан вырастающий
                      из единственной капли спасенной воды
                 Из единственного алмаза отшлифованного зарей
                 Мадрид город привычный для тех кто страдал
                 Страдал от жуткого благоденствия которое нам
                                                       ненавистно
                 Для тех кто страдал
                 От нищеты без которой благоденствие это немыслимо.

                                     *

                 Пусть рот к своей вернется правде
                 Дыханье и улыбка звенья вечной цепи
                 Пусть человек отринет прошлого нелепость
                 И к братьям обратит свое лицо как равный

                 И разуму даст вольных два крыла.

    Окно - роза



Там лап ленивых плавное движенье
Рождает страшный тишины раскат,
Но вот одна из кошек, взяв мишенью
Блуждающий по ней тревожно взгляд,

Его вбирает в свой огромный глаз, -
И взгляд, затянутый в водоворот
Зрачка, захлебываясь и кружась,
Ко дну навстречу гибели идет,

Когда притворно спящий глаз, на миг
Открывшись, вновь смыкается поспешно,
Чтоб жертву в недрах утопить своих:

Вот так соборов окна-розы встарь,
Взяв сердце чье-нибудь из тьмы кромешной,
Его бросали богу на алтарь.

ПРОГУЛКА
    
    
     Заветный час настал. Простимся и иди!
     Пробудь в молчании, одна с своею думой,
     Весь этот долгий день - он твой и впереди,
     О тени, где меня оставила, не думай.
    
     Иди, свободная и легкая, как сны,
     В двойном сиянии улыбки, в ореолах
     И утра, и твоей проснувшейся весны;
     Ты не услышишь вслед шагов моих тяжелых.
    
     Есть дуб, как жизнь моя, увечен и живуч,
     Он к меланхоликам и скептикам участлив
     И приютит меня - а покраснеет луч,
     В его молчании уж тем я буду счастлив,
    
     Что ветер ласковым движением крыла,
     Отвеяв от меня докучный сумрак грезы,
     Цветов, которые ты без меня рвала,
     Мне аромат домчит, тебе оставя розы.

    Образ и подобие



     Творец, Его созданье рядом - человек.
     Он образ и подобье Бога,
     мужчина, женщина - нагие оба.
     Возликовал Господь - позора в этом нет.

     Кто попустил такую дерзость тела?
     В донос витий привычных не гляди,
     Узнай из первых рук маэстро его вины.
     Иль все же очевидцев расспросить,
     Задать вопрос самой Капелле? -
     Не понаслышке сведенья Сикстины!

     Зачин вне поля зренья вопреки канонам
     Свободных образов игра - свидетель гения
     Изъятого из рабства сновидений.
     В отсутствие последней точки вне амвона
     Вершится на глазах движенье Страшного Суда.
     Вопрос вопросов - как исчислять добра и зла
     Немыслимый рубеж? Одолевать препоны века?
     Неизреченная стезя от Альфы до Омеги
     Глядит на нас огнями фресок торжества!

Одно слово


     Застряло в горле слово, -- на свободу
     не выпущу его, себе оставлю,
     хотя оно во мне как сгусток крови.
     А выпустить -- сожжет живое поле,
     убьет ягненка, птицу кинет наземь.

     Я выплюнуть его должна и спрятать;
     найти дыру, прорытую бобрами;
     и белой известью залить его,
     чтоб, как душа, оно не полетело.

     Я не хочу, чтоб знали, что живу я,
     пока оно в крови отравой бродит
     то вверх, то вниз -- с моим дыханьем диким.
     Хотя его, сказал отец мой Иов,
     мой бедный рот сказать его не должен:
     оно покатится и у реки
     запутается в косах женщин или
     согнет и подожжет кустарник бедный.

     Я брошу на него такие зерна,
     чтоб за ночь выросли и задушили
     и не оставили ни букв, ни звуков.
     А может быть, прикончу, как гадюку,
     когда ей надвое хребет ломают.

     Потом вернуться в дом, войти, заснуть
     и знать: оно отрезано бесследно.
     Проснуться через много сотен дней,
     во сне, в забвенье наново родившись.

     Не знать, что было на губах моих
     из йода и квасцов такое слово,
     забыть ту ночь, единственную ночь,
     забыть тот дом, тот дом в чужой стране,
     забыть, как я ждала луча у двери,
     не знать, что без души осталось тело!

    ПО СЛУЧАЮ СВОЕГО ДВАДЦАТИТРЕХЛЕТИЯ



                    Мне двадцать три, и Время, этот вор,
                    Неуловимый, дерзкий, быстрокрылый,
                    Уносит дни моей весны унылой,
                    Так и не давшей всходов до сих пор.

                    Но лишь в обман ввожу, быть может, взор
                    Я внешностью ребячливой и хилой,
                    Превосходя в душе сокрытой силой
                    Иного, кто на мысль и дело скор.

                    И все ж - спешить иль медлить я обязан,
                    Иду к высокой цели иль ничтожной
                    И близок от нее или далек

                    По воле провиденья непреложной -
                    Благословен мой путь: он предуказан
                    Тем, кем мне задан мой земной урок.

***
Твои глаза - сапфира два,
Два дорогих сапфира.
И счастлив тот, кто обретет
Два этих синих мира.

Твое сердечко - бриллиант.
Огонь его так ярок.
И счастлив тот, кому пошлет
Его судьба в подарок.

Твои уста - рубина два.
Нежны их очертанья.
И счастлив тот, кто с них сорвет
Стыдливое признанье.

Но если этот властелин
Рубинов и алмаза
В лесу мне встретится один, -
Он их лишится сразу!

1910

(Интермедия)

Те глаза мои девятьсот десятого года
еще не видали ни похоронных шествий,
ни поминальных пиршеств, после которых
     плачут,
ни сутулых сердец, на морского конька похожих.

Те глаза мои девятьсот десятого года
видели белую стену, у которой мочились дети,
морду быка да порою - гриб ядовитый
и по углам, разрисованным смутной луною,
дольки сухого лимона в четкой тени бутылок.

Те глаза мои все еще бродят по конским холкам,
по ковчегу, в котором уснула Святая Роза,
по крышам любви, где заломлены свежие руки,
по заглохшему саду, где коты поедают лягушек.

Чердаки, где седая пыль лепит мох и лица,
сундуки, где шуршит молчанье сушеных раков,
уголки, где столкнулся сон со своею явью.
Там остались и те глаза.

Я не знаю ответов. Я видел, что все в этом мире
искало свой путь и в конце пустоту находило.

В нелюдимых ветрах - заунывность пустого
    пространства,
а в глазах моих - толпы одетых,
     но нет под одеждами тел!