Отчего мне это так знакомо:
рытвины, задворки и просёлки –
русские пейзажные иконы,
свежести сырой скороговорки?
Где от влаги избы посерели,
где окошки – как лица наброски,
где размыты первые капели
и веснушек солнечные слёзки.
Будто это мне забор дощатый
проскрипел сольфеджио сугробов,
грязно-золотых, из рафинада,
чья лилейна мягкая утроба.
Будто это мне ручьи с поленниц,
из сенцов – дыхание телёнка,
будто это мне весна – соперница
по словечкам заводным и звонким.
Я хожу холстом по рыхлым дворикам
и читаю в ноздреватой вате
воробьиных таборов разборки,
шлёпанье утят по вязкой скатерти,
скоропись их лапок или клювиков,
крепкие мазки сермяжных веток –
никакой потери и докуки,
только марта свежие приветы.
