Когда поэт дошёл до ручки,
То он лежит себе, лежит
В алкоголической отключке,
Гоняя белок миражи.
Порою столько разведётся
Разнообразнейших зверьков,
Что психиатр содрогнётся,
Который ко всему готов,
Когда по вызову соседей
Он в неотложке и в ночи
Спасать поэта спешно едет,
Коль тот до ручки заторчит.
. . .
Дверь вскроют bosch-евской болгаркой,
А за столом сидит поэт -
В обнимку с Музою и Старкой
Стихи вгоняет в Интернет.
Когда меня читает друг,
Он говорит: "Я очарован!
Я словно слышу сердца стук,
Талант не зря тебе дарован.
Спасибо, милый, от души!
Прошу, пиши!"
Когда меня читает враг,
Он говорит совсем не так:
«Что за манера? Что за стиль?
Не мысли – чисто глу-по-сти!
Тут не стихи, а барахло –
Фуфло!»
Я говорю: «Спасибо, друг!»,
Я говорю: «Спасибо, враг!»,
И не известно, кто из двух
(Или из трёх?) – дурак!
Когда душа, в эфирной выси
Бумажным голубем скользя,
Крылом заденет лучик Мысли,
Что словом выразить нельзя,
Тотчас тревожною сиреной
Взвывает ангельская медь:
А вдруг удастся твари бренной,
Что смертному не должно сметь?
Доклад, и грозный взмах десницы,
Печать, и высочайший гриф...
И разлинованную птицу
Мы ловим в перекрестья рифм.
Бессмысленными упованьями,
Тоской, невысказанной нежностью,
Бессонницей и расставаньями,
Недугом и телесной немощью
Мои питаются стихи.
А в них звучит другая музыка,
Она лирична и приветлива,
Как будто ветреною Музою,
Как будто ветерком кокетливым,
Они ко мне принесены.
Встаёт мой образ легкомысленный,
Бездельем, праздностью изнеженный,
В Сибирь за мелкий промах высланный
Писать стихи во мгле заснеженной,
Смеясь, рисуясь и шутя.
Но кто бы знал, что надо выстрадать,
Чтоб все слова наполнить смыслами
В слог низменный и слог возвышенный,
Ведь только с болью, в муках истовых,
Всегда рождается дитя.
О мир, пойми! Певцом - во сне - открыты...
М. Цветаева
День догорел, как свечи после бала.
Целительная доза немоты!..
Я всем врачам бы рекомендовала
Безмолвием лечить от суеты.
Сны наяву отдергивают шторы
И в комнату крадутся со двора.
Я поведу их длинным коридором,
И не прервется вечная игра...
Свеча в твоем окне - звездой зеленой.
Я этот свет в свидетели возьму
И затаюсь, предчувствуя влюбленно:
Сны прорастут созвучьями во тьму.
Как автомат Калашникова, строки
Выстреливаю я очередями.
И чувств и мыслей быстрые потоки
Летят, летят... Не состязаюсь с Вами,
Поэты изумительного курса...
Я запоздало стартовал, наверно...
Когда был молод, выходило куцо,
Косноязычно, примитивно, скверно.
Я презирал подначки и ухмылки,
Я верил, что способен научиться.
И рифмы добывал, чеша в затылке...
И вот. Гляжу: задумчивая чтица
Печалится над искренней строкою,
А однокашники заудивлялись.
И я нешумной радости не скрою:
Талантами пожалуй что сравнялись.
И мне не стыдно перед профессурой,
Учителями, коим с преклоненьем
Дарю стихи, а с внутреннней цензурой
Давно покончил как и с самомненьем
И ведомо теперь спине сутулой
О муках слова все и вдохновенье.
Продавлено у старенького стула
Сиденье и уже подводит зренье,
И сердце невпопад забарахлило,
И пусть никто не возливает мирру,
И одиночество ошеломило...
Но есть о чем сказать себе и миру...
Давай расставим сети
На стаю диких слов,
Забрызгав саван смерти
Палитрою стихов.
Грызи, грызи свой кокон
Без устали, без сна,
Пульсируя под током,
Идущим сквозь тебя.
Переродись потоком
Дыхания Творца.
Верь: человек от Бога
Дан человеку для…
Поэт - заложник вдохновенья,
Парнасских нор усердный крот,
Капризной музы мановенье
Ему указка. Взмах - поёт,
Щебечет в рифму и без оной,
Поймав аккордную волну,
Ни смеха не тая, ни стонов,
Судьба поэта - на кону.
Игрушка в лапах Провиденья,
Пока не кончится завод,
Забыв про сон, не зная лени,
Молчать не в силах идиот.
И перья тяжелые Ангел в чернила макнул.
Дыхание Рая впервые у щек ощутила.
С лукавой улыбкою мне белый лист протянул:
- Давай мы напишем. Хоть строчку.
Ты прежде просила!
- Не пишется, Ангел!
Я тихо печали коплю,
Но, кажется, с ними
Я Небу уже надоела?
Не пишется что-то...
О, нет, разлюбила... Люблю?!
Летаю во сне? Я к полетам совсем охладела.
Я падаю чаще. Ведь в гору идти - тяжело.
И запах духов - он с соленым сливается потом.
Ты дашь мне взаймы на минуту в чернилах крыло?
Я справлюсь одна, хоть безумней не знаю работы!
И нет стихов. Нет ни строфы, ни строчки.
И вновь бреду по берегу уныло.
Смотря на небо, вижу только точки.
Слова и буквы облаками смыло.
Холодный месяц в тишине мерцает.
И ночь на плечи давит нарочито.
Вдруг все вокруг внезапно исчезает.
Я в темной комнате, окно закрыто.
И отделяет лунный свет, играя,
Окно от бездны в каменной оправе,
В которой все живое умирает,
Или не все, я лгать себе не в праве.
Что может выжить в темноте промозглой,
Когда и день безлик, и ночь безродна,
Когда твой быт съедает клетки мозга!
И веришь ты уже во что угодно,
Чтоб только выйти, вырваться из клетки,
На день, на час, пусть даже на мгновенье!
И вновь услышать Музы голос редкий,
Чтоб ощутить свободы дуновенье.
