Стихи об искусстве

«А почему так сердце ноет?
Грехи, грехи, грехи, грехи...
Ковчег спасеньем стал для Ноя,
А не красивые стихи...»
(Ольга Иванова «Ivolga»)
А мне стихи – не дар, не вдохновенье,
Не мука сладкая при пламени свечи…
Они, как ветра легкое движенье,
С души сдувают пепел чувств в ночи.

С души сдувают пепел чувств в ночи
Болезненные, искренние строки…
Душа, ты умираешь? Так ведь? Не молчи,
Последней кровью уступая року.

Последней кровью уступая року,
Навек изломанная долгою борьбой,
Не опоздать к последнему уроку
Душа спешит строкою за трубой…

Да, мы – не пророки и мы не предтечи.
Мы просто владеем нюансами речи.
И даже любое капризное слово
Всегда нам легко покориться готово.

Пусть рифма трудна, темы все устарели,
Но мы извлекаем из древней свирели
Прекрасные звуки для встречных прохожих, -
Спешащих и разных, таких непохожих.

И мы заставляем их плакать, смеяться,
Задуматься, спорить, в душе улыбаться.
И жить им становится вдруг веселее.
Пишите, друзья, - не стесняйтесь, смелее...

Я что подумал: может быть не стоит
Внимать покорно звукам чуждой речи...
Зачем крушить нам давние устои?
"Мы не пророки, даже не предтечи".

Везде засилье массовой культуры, -
Душа черствеет, общество сгнивает.
Уютно жить в объятиях халтуры,
Но мало кто всё это понимает.

Тупой удар рождает узость мысли.
Суженье вен приводит нас к склерозу.
И вот уже в истории нет смысла,
Политика рождает все неврозы,

Поэзия становится невнятной,
Обилие рекламы просто душит.
Как дальше жить, - мне просто непонятно.
Скорей бы дождь, уж больно горло сушит.

Когда под утро зимушка-зима
накроет серебром заснувший город,
когда падёт на землю лютый холод,
оставив островки тепла – дома
с людьми и жизнью суетной и бренной,
когда еще всё дремлет поутру,
в квартире типовой, обыкновенной
семь нот затеют древнюю игру
на языке – одном для всей Вселенной...

И вот она – светла, легка, чиста –
мелодия – плывёт неторопливо.
Поверю: в мир волшебный и красивый
раскроет Вечность в этот миг врата...

Чья-то тайна трепещет
На натянутых струнах.
Не удержишь - сорвется...
И опять все с начала.

Вновь на кончиках пальцев,
Непослушных, безумных,
Чья-то нежность вздохнет -
Но и этого мало.

Безупречность изгибов
Мягко плавишь руками.
Раскаленные мысли
Разлетаются в хаос...

Эта сладкая мука,
Словно жадное пламя,
Заискрила в прищуре
И в улыбку распалась.

И удар за ударом...
Каждый вдох - новой нотой,
Каждый выдох - палитрой
Цветов и оттенков...

Снова кажется, будто
Ты ласкаешь кого-то,
А не просто играешь
На гитаре фламенко...

Фужер шампанским розовым игрист,
Как и ему, мне нынче полусухо…
Сыграй же что-нибудь, саксофонист,
Для сердца мне сыграй, а не для уха.

Змеится сигареты волокно,
Кривой каймой покачиваясь сизо.
И, целясь на футлярное сукно,
До блеска старым мастером облизан,
Со всхлипа начинает саксофон…
Ещё без звуковых ажурных кружев,
По-бабьи горький издаёт он стон,
Роняя звон в пивную зелень кружек.
Мелодия пахучий воздух рвёт.
Нацелено, по оголённым нервам
Она то нежит, то нещадно бьёт,
То будто тает в сумраке вечернем…
А саксофон плетёт созвучья строк,
И рвётся он из пальцев узловатых,
Как будто некий сказочный конёк,
Капризом чьим-то выгнутый горбато.

…Сосед мой вдруг заплакал без вины –
Так просто, беспричинно, без мотива.
Я тоже тронул щёки – солоны.
А кто-то засмеялся:
- Это к пиву.

Спешишь, заливистое лето,
Ты с пальцев тоненьких, как жизнь,
Стряхнуть остатки менуэта!..
Allegro!.. Тише... Allegretto...
Adagio... Остановись.

Клавира первые страницы...
Ты ошибешься сотни раз:
Маэстро сложен. Но, как птице,
Ни ошибиться, ни разбиться
Не боязно тебе сейчас.

Для смелости летящих в осень
Мне объяснений не найти.
Тебя мелодия уносит -
Куда, зачем? В ненастье, в просинь?
Неведомо... А ты - лети...

А ты - ищи первопричины,
Сердца разгадывай и сны,
Смелей!.. Andante... Andantino...
. . . . . .
Сентябрь. Бабьи именины,
И слез оконницы полны...

Но солнце сонно улыбнется
И оживит росу в траве,
Когда тебя погладит Моцарт -
Волшебный Моцарт, светлый Моцарт -
По белокурой голове...

Струны дрожат, пальцы по грифу
Носятся, в поисках стройного лада,
Льется легато, бьется о рифы
Статных аккордов мажорного ряда.

Скрыт исполнитель созвучным единством
Со сладкогласной гитарой своею.
Сердце пространной волною кружится,
Нотного танго гимнов Орфея.

Импровизация, ветер, свобода,
В перстах искусника будят восторг,
Слух затаив перезвоном гармоний,
Сея молвою придатки, как бог.

Как янтарного острова берег,
Обечайки гитарной изгиб.
Я в звенящее чудо поверил
И в лихие шторма не погиб.

Не страшны мне ни бури, ни рифы,
Если в струнном звучанье слышны
Возле пирса гитарного грифа
Крики чаек и шелест волны.

Будто плаваю в звоне упругом,
Не беда, что аккорды просты.
Стал мне остров спасательным кругом
В море грохота и суеты.

Я хочу, чтоб гитара звучала,
Душу трогая каждой струной,
Словно жизнь без конца и начала,
И ничто не случится со мной.

В печали скрипки, россыпи гармошки
Судьба дарила звонкие лады.
Но в бочке мёда застревала ложка
Густого дёгтя боли и беды…

А я всё пела… Отчего ж ты злилась?
Быть может, не строптивостью своей
Впадала я в опалу, как немилость,
И не просила робко: «Пожалей»…

Я голосила…В полночь. Безответно.
Не ноты песни. (Ты же не глуха?)..
И доживала вечность до рассвета,
А ты «латала» струны и меха…

Чего опять сыграешь, роковая?..
Уже не страшно… Честно… Tet-a-tet,
Я всё равно спою, пока живая,
Под реквием, «цыганку», менуэт…

Аккумулируй кусочки веры
В кончиках пальцев пассивной руки,
Чтобы распутать комочки нервов
И, натянув, намотать на колки.

Сильным зажимом на тонком горле
Стисни мелодию плача в баррэ,
Стон забивая живым аккордом –
Взрывом эмоций в постылой игре.

В песенных бедах своих героев
Мы нелюбовь отыграли сполна.
Вздерни же нервы смертельным боем,
Чтоб до кости резанула струна!