1.
Что у Саврасова заметили и чтут?
«Грачей», «Просёлок», «Радугу» и «Дворик».
А где-то рядышком негромко солнце льют
лазурные лучи в воздушном море.
Снега растаяли, и тихо после сна
дрожит, качаясь, веточка сырая –
так голос пробует отрочества весна,
и в этом тоже суть родного края.
Быть может, это слишком тонко и легко,
свободно слишком, хочется очнуться,
когда отчётливой структурою мазков
в нас сердце заставляют задохнуться,
глубокий вдох набрать, поднять глаза туда,
где столько русского и робкого простора,
где в рыхлом облаке небесная вода,
а в дремлющей реке – смех заговОра.
И собрала в соцветье свет ветвей,
прозрачных и туманных, свежесть утра.
И хочется смолчать о мягком волшебстве,
стволы укрывшем шёлком перламутра.
Не то здесь главное, а главное в воде:
она сквозит и чудится, как песня,
и в дальней рощице, и в новой высоте,
чьи струны вдохновенны и небесны.
Ей хочется пролить свои свирели в нас,
прочувствовать, как мы слабы и зыбки,
но отопьём живого солнца – и тотчас
распустят завязь первые улыбки.
И мы – бутоны этой ласковой воды,
паров и зяби, берега и луга –
тем светом склеены в смиренье наготы,
перетекая в музыку друг друга.
2.
Такие этюды писать и писать бы –
девичества утро, воздушные платья,
свеченье ветвей, их сплетение с песней
далёких просторов, грачиных созвездий,
размытую гамму мелодий весенних,
звучащих о свежести и воскресеньи,
лазурно- и светло-салатную супесь –
природы подспудные коды, по сути.
