Свидетели тоски и стона моего,
О рощи темные, уж горьких слов не ждите
И радостную речь из уст моих внемлите!
Не знаю ничего,
На месте сем лежит презнатный дворянин. Был очень он богат, имел великий чин. Что здесь ни сказано, всё сказано без лести? Довольно ли того к его бессмертной чести?
Мучительная мысль, престань меня терзати И сердца больше не смущай. Душа моя, позабывай Ту жизнь, которой мне вовеки не видати!
Вспоминай, о человек,
Что твой недолог век!
Минется честь, богатство и забава,
Останется одна твоя на свете слава.
Под камнем сим лежит богатства собиратель, Который одному богатству был приятель, Он редко вспоминал, что жизнь его кратка, И часто вспоминал, что жизнь его сладка.
Стени ты, дух, во мне! стени, изнемогая! Уж нет тебя, уж нет, Элиза дорогая! Во младости тебя из света рок унес. Тебя уж больше нет. О день горчайших слез!
Сокрылись те часы, как ты меня искала, И вся моя тобой утеха отнята. Я вижу, что ты мне неверна ныне стала, Против меня совсем ты стала уж не та.
Под камнем сим лежит Фирс Фирсович Гомер, Который пел, не знав галиматии мер. Великого воспеть он мужа устремился: Отважился, дерзнул, запел - и осрамился,
Подьячий здесь зарыт, нашел который клад; У бедных он людей пожитков поубавил, Однако ничего не снес с собой во ад, Но всё имение на кабаке оставил.
Не гордитесь, красны девки,
Ваши взоры нам издевки,
Не беда.
Коль одна из вас гордится,
На отчаяние Жестокая тоска, отчаяния дочь! Не вижу лютыя я жизни перемены:
Прохожий! Обща всем живущим часть моя: Что ты, и я то был; ты будешь то, что я.
Не грусти, мой свет! Мне грустно и самой, Что давно я не видалася с тобой,- Муж ревнивый не пускает никуда; Отвернусь лишь, так и он идет туда.
Когда вступил я в свет, вступив в него, вопил, Как рос, в младенчестве, влекомый к добру нраву, Со плачем пременял младенческу забаву1. Растя, быв отроком, наукой мучим был.
Впадете вскоре,
О невские струи, в пространное вы море,
Пройдете навсегда,
Не возвратитеся из моря никогда,—