Два брата здесь лежат: один во весь свой век Был честный, а притом несчастный человек. Другой с бездельствами век прожил неразлучно И жил по саму смерть свою благополучно.
Для множества причин Противно имя мне писателя и чин; С Парнаса нисхожу, схожу противу воли Во время пущего я жара моего,
Несчастного отца несчастнейшие дети, Которыми злой рок потщился овладети! Когда б ваш был отец приказный человек, Так не были бы вы несчастливы вовек,
Ты сердце полонила, Надежду подала И то переменила, Надежду отняла.
О мысли люты! Кончается мое На свете бытие, Преходит житие,
Во Франции сперва стихи писал мошейник, И заслужил себе он плутнями ошейник; Однако королем прощенье получил И от дурных стихов французов отучил.
Д. Во упражнении расхаживая здесь, Вперил, конечно, ты в трагедию ум весь; В очах, во всем лице теперь твоя премена. И ясно, что в сей час с тобою Мельпомена.
Мне прежде, музы, вы стихи в уста влагали, Парнасским жаром мне воспламеняя кровь. Вспевал любовниц я и их ко мне любовь, А вы мне в нежности, о музы! помогали.
Примаюсь за перо, рука моя дрожит,
И муза от меня с спокойствием бежит.
Везде места зрю рая.
И рощи, и луга, и нивы здесь, играя,
Грабители кричат: "Бранит он нас!" Грабители! Не трогаю я вас, Не в злобе - в ревности к отечеству дух стонет; А вас и Ювенал сатирою не тронет.
Непреминуемой повержена судьбою, Безгласна зря меня лежаща пред собою, Восплачите о мне, знакомые, друзья, Все сродники мои, все, кем любим был я!
Знать хочешь ты, где я в Петрополе живу — О улице я сей еще не известился И разно для того поднесь ее зову, А точно то узнать не много я и льстился.
Котора лучше жизнь: в златой ли птичке клетке,
Иль на зеленой ветке?
Которые стихи приятнее текут?
Не те ль, которые приятностью влекут
Без Филисы очи сиры, Сиры все сии места; Отлетайте вы, зефиры, Без нея страна пуста;
Плачу и рыдаю, Рвуся и страдаю, Только лишь воспомню смерти час И когда увижу потерявша глас,