Зачем загадывать, мечтать о дне грядущем, Когда день нынешний так светел и хорош? Зачем твердить всегда в унынии гнетущем, Что счастье ветрено, что счастья не вернешь?
Знать, в господнем гневе Суждено быть тако: В Петербурге - Плеве, А в Москве - Плевако!
Слушать предсмертные песни Орфея друзья собралися. Нагло бранясь и крича, вдруг показался паяц. Тотчас же шумной толпой убежали друзья за паяцем... Грустно на камне один песню окончил Орфей.
Ты говоришь: моя душа — загадка, Моей тоски причина не ясна; Ко мне нежданно, словно лихорадка, По временам является она.
К ней в пустую гостиную голубь влетел Темно-сизый, махая крылами. Уже близилась осень, и лес пожелтел За пустыми, нагими полями.
Опять пишу тебе, но этих горьких строк Читать не будешь ты... Нас жизненный поток Навеки разлучил. Чужие мы отныне, И скорбный голос мой теряется в пустыне.
Из отроческих лет он выходил едва, Когда она его безумно полюбила За кудри детские, за пылкие слова. Семью и мужа — всё она тогда забыла!
Петр Первый не любил попов. Построив Питер, Он патриарха сократил... Чрез двести лет ему Кустодиев пресвитер Своею речью все отмстил.
О, не сердись за то, что в час тревожной муки Проклятья, жалобы лепечет мой язык: То жизнью прошлого навеянные звуки, То сдавленной души неудержимый крик.
О, боже, как хорош прохладный вечер лета, Какая тишина! Всю ночь я просидеть готов бы до рассвета У этого окна.
Из разных стран родного края, Чтоб вспомнить молодость свою, Сошлись мы, радостью блистая, В одну неровную семью.
Затих утомительный говор людей, Потухла свеча у постели моей, Уж близок рассвет; мне не спится давно... Болит мое сердце, устало оно.
Средь смеха праздного, среди пустого гула, Мне душу за тебя томит невольный страх: Я видел, как слеза украдкою блеснула В твоих потупленных очах.
Ни веселья, ни сладких мечтаний Ты в судьбе не видала своей: Твоя жизнь была цепью страданий И тяжелых, томительных дней.
По поводу оперы Серова "Не так живи, как хочется" Чтоб в музыке упрочиться,