Мы на сцене играли с тобой И так нежно тогда целовались, Что все фарсы комедии той Мне возвышенной драмой казались.
Всё, чем я жил, в чем ждал отрады, Слова развеяли твои... Так снег последний без пощады Уносят вешние ручьи...
(Во время представления Росси) Артист окончил акт. Недружно и несмело Рукоплескания раздалися в рядах.
От взора твоего пусть киснет шоколад, Пусть меркнет день, пусть околеет пудель, Мы молим об одном - не езди ты в Карлсбад Боимся убо мы, чтоб не иссякнул шпрудель.
Птичкой ты резвой росла, Клетка твоя золоченая Стала душна и мала. Старая няня ученая
Несется четверка могучих коней, Несется, как вихорь на воле, Несется под зноем палящих лучей И топчет бесплодное поле.
«Прощай!» — твержу тебе с невольными слезами, Ты говоришь: разлука недолга... Но видишь ли: ручей пробился между нами, Поток сердит и круты берега.
Вот тебе старые песни поэта — Я их слагал в молодые года, Долго таил от бездушного света, И, не найдя в нем живого ответа,
Не осуждай меня холодной думой, Не говори, что только тот страдал, Кто в нищете влачил свой век угрюмый, Кто жизни яд до капли выпивал.
Как тиха эта ночь! Всё сидел бы без дум, Да дышал полной грудью, да слушал. И боишься, чтоб говор какой или шум Этот чудный покой не нарушил.
Прости меня, прости! Когда в душе мятежной Угас безумный пыл, С укором образ твой, чарующий и нежный, Передо мною всплыл.
Волшебные слова любви и упоенья Я слышал наконец из милых уст твоих, Но в странной робости последнего сомненья Твой голос ласковый затих.
С тобой размеры изучая, Я думал, каждому из нас Судьба назначена иная: Ты ярко блещешь, я угас.
Мне было весело вчера на сцене шумной, Я так же, как и все, комедию играл; И радовался я, и плакал я безумно, И мне театр рукоплескал.
А. П. Апухтиной Не знаю почему, но сердце замирает, Не знаю почему, но вся душа дрожит,