. . . . . . . . . . . . . Уже впервые дымной мглою Подернут был Едемский сад, Уже пожёлкнувшей листвою
Пел смычок - в садах горели Огоньки - сновал народ - Только ветер спал, да темен Был ночной небесный свод;
Один проснулся я и - вслушиваюсь чутко, Кругом бездонный мрак и - нет нигде огня. И сердце, слышу я, стучит в виски... мне жутко... Что, если я ослеп! Ни зги не вижу я,
Я, двух корабликов хозяин с юных дней, Стал снаряжать их в путь: один кораблик мой Ушел в прошедшее, на поиски людей, Прославленных молвой,
(Отрывок) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Вечера настали мглистые -
Рассказать ли тебе, как однажды Хоронил друг твой сердце свое, Всех знакомых на пышную тризну Пригласил он и позвал ее.
В дни, когда над сонным морем Духота и тишина, В отуманенном просторе Еле движется волна.
Развалину башни, жилище орла, Седая скала высоко подняла, И вся наклонилась над бездной морской, Как старец под ношей ему дорогой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . В гостиной сидел за раскрытым столом мой отец, Нахмуривши брови, сурово хранил он молчанье; Старуха, надев как-то набок нескладный чепец,
"The night has a thousand eyes" * Ночь смотрит тысячами глаз, А день глядит одним;
Пчела, погибшая с последними цветами, Недаром чистыми янтарными сотами Ты, с помощью сестер, свой улей убрала. Ту руку, что тебя все лето берегла,
Писатель, если только он Волна, а океан - Россия, Не может быть не возмущен, Когда возмущена стихия.
Пахнет полем воздух чистый... В безмятежной тишине Песни птички голосистой Раздаются в вышине.
И любя, и злясь от колыбели, Слез немало в жизни пролил я; Где ж они - те слезы? Улетели, Воротились к Солнцу бытия.
Был вечер; в одежде, измятой ветрами, Пустынной тропою шел Бэда слепой; На мальчика он опирался рукой, По камням ступая босыми ногами,-