Помнишь, лунное мерцанье,
Шорох моря под скалой,
Сонных листьев колыханье,
Волшебный край! Соренто дремлет —
Ум колобродит — сердце внемлет —
Тень Тасса начинает петь.
Спишь ли ты, брат мой?
Уж ночь остыла;
В холодный,
Отчего я люблю тебя, светлая ночь, —
Так люблю, что страдая любуюсь тобой!
И за что я люблю тебя, тихая ночь!
Когда на листья винограда
Слетала влажная прохлада
С недосягаемых вершин;
Отрадней сна, товарищ мой,
Мне побеседовать с тобой:
Сердитый вал к нам в люки бьёт;
Я по красному щебню схожу один
К морю сонному,
Словно тучками, мглою далёких вершин
Окаймлённому.
Ах! как млеют, вдали замыкая залив,
Выси горные!
Отче наш! Сына моленью внемли!
Все-проникающую,
Все-созидающую,
Братскую дай нам любовь на земли!
Сыне, Распятый во имя любви!
Ожесточаемое
Оскудеваемое
…Неведомый и девственный родник,Святых и чистых звуков полный.
М. Лермонтов
В пестроте, в многолюдстве собранья,
Праздным взором скользя без вниманья,
Злою скукой томимый давно,
На скамье, в тени прозрачной
Тихо шепчущих листов,
Слышу — ночь идёт, и — слышу
В те дни, как верил я в мир призрачных чудес,
Беспечным отроком зашел я в темный лес,
И самого себя я спрашивал, зачем
Улеглася метелица… путь озарён…
Ночь глядит миллионами тусклых очей…
Погружай меня в сон, колокольчика звон!
Когда б любовь твоя мне спутницей была,
О, может быть, в огне твоих объятий
Я проклинать не стал бы даже зла,
Я б не слыхал ничьих проклятий! —
Но я один — один, — мне суждено внимать
Оков бряцанью — крику поколений —
Один — я не могу ни сам благословлять,
Ни услыхать благословений! —
У неё, как у гитаны,
Взгляд как молния блестит;
Как у польской резвой панны,