В красоте музыкальности,
Как в недвижной зеркальности,
Я нашёл очертания снов,
До меня не рассказанных,
5 Тосковавших и связанных,
Как растенья под глыбою льдов.
Я им дал наслаждение,
Красоту их рождения,
Цветок тысячекратный, древо-цвет,
Без листьев сонм расцветов белоснежных,
Несчётнолепестковый бледноцвет,
Над пустыней ночною морей альбатрос одинокий,
Разрезая ударами крыльев солёный туман,
Любовался, как царством своим, этой бездной широкой,
Адам возник в Раю из красной глины,
И был он слеплен Божеской рукой.
Но в этом колдовал ещё Другой,
Адам возник в Раю — из красной глины.
Когда кричит сова и мчит Война,
Я знаю, что легенда нам дана —
Адам возник в Раю из красной глины,
И был он слеплен Божеской рукой.
Но в этом колдовал ещё Другой,
Адам, первично-красный,
Ликующая плоть.
Из глыбы тёмно-страстной
Аз есмь Бог, в веках предсказанный,
Из глубин своих развязанный,
Из глубин своих свобод
СОНЕТ Как ясен Август, нежный и спокойный,
Сознавший мимолётность красоты.
«Фея» — шепнули сирени,
«Фея» — призыв был стрижа,
«Фея» — шепнули сквозь тени
Ландыши, очи смежа.
5 «Фея», — сквозя изумрудно,
Травки промолвила нить.
Фея вздохнула: Как трудно!
Всех-то должна я любить.