Константин Вагинов

Темнеет море и плывет корабль

От сердца к горлу сквозь дожди и вьюгу

Тает маятник, умолкает

И останавливаются часы.

Хаос — арап с глухих окраин

Стали улицы узкими после грохота солнца

После ветра степей, после дыма станиц…

Только грек мне кивнул площадная брань в переулке,

Спит в ресницах твоих золочёных

Мой старинный умерший сад,

За окном моим ходят волны,

Рыжеволосое солнце руки к тебе я подъемлю

Белые ранят лучи, не уходи я молю

А по досчатому полу мать моя белая ходит

Любовь — это вечная юность.

Спит замок Литовский во мгле.

Канал проплывает и вьется,

Прохожий обернулся и качнулся

Над ухом слышит он далекий шум дубрав

1.

Покрыл, прикрыл и вновь покрыл собою

Небесный океан наш томный, синий сад,

Под пегим городом заря играла в трубы,

И камышами одичалый чёлн пророс.

В полуоткрытые заоблачные губы

Отшельником живу, Екатерининский канал 105.

За окнами растет ромашка, клевер дикий,

Из-за разбитых каменных ворот

I

Любовь страшна не смертью поцелуя,

Но скитом яблочным, монашеской ольхой,

Не человек: все отошло, и ясно,

Что жизнь проста. И снова тишина.

Далекий серп богатых Гималаев,

Надел Исус колпак дурацкий,

Озёра сохли глаз Его,

И с ликом, вывшим из акаций,

Набухнут бубны звёзд над нами,

Бубновой дамой выйдет ночь,

И над великим рестораном