Темнеет море и плывет корабль
От сердца к горлу сквозь дожди и вьюгу
Тает маятник, умолкает
И останавливаются часы.
Хаос — арап с глухих окраин
Стали улицы узкими после грохота солнца
После ветра степей, после дыма станиц…
Только грек мне кивнул площадная брань в переулке,
Спит в ресницах твоих золочёных
Мой старинный умерший сад,
За окном моим ходят волны,
Рыжеволосое солнце руки к тебе я подъемлю
Белые ранят лучи, не уходи я молю
А по досчатому полу мать моя белая ходит
Любовь — это вечная юность.
Спит замок Литовский во мгле.
Канал проплывает и вьется,
Прохожий обернулся и качнулся
Над ухом слышит он далекий шум дубрав
Покрыл, прикрыл и вновь покрыл собою
Небесный океан наш томный, синий сад,
Под пегим городом заря играла в трубы,
И камышами одичалый чёлн пророс.
В полуоткрытые заоблачные губы
Отшельником живу, Екатерининский канал 105.
За окнами растет ромашка, клевер дикий,
Из-за разбитых каменных ворот
IЛюбовь страшна не смертью поцелуя,
Но скитом яблочным, монашеской ольхой,
Не человек: все отошло, и ясно,
Что жизнь проста. И снова тишина.
Далекий серп богатых Гималаев,
Надел Исус колпак дурацкий,
Озёра сохли глаз Его,
И с ликом, вывшим из акаций,
Набухнут бубны звёзд над нами,
Бубновой дамой выйдет ночь,
И над великим рестораном