Болезнь в груди моей и нет мне исцеленья,
Я увядаю в полном цвете!
Пускай! — я не был раб земного наслажденья,
Передо мной лежит листок
Совсем ничтожный для других,
Но в нем сковал случайно рок
Три ночи я провел без сна — в тоске,
В молитве, на коленах — степь и небо
Мне были храмом, алтарем курган;
На жизнь надеяться страшась,
Живу, как камень меж камней,
Излить страдания скупясь:
Приметив юной девы грудь,
Судьбой случайной, как-нибудь,
Иль взор, исполненный огнём,
Скажи мне: где переняла
Ты обольстительные звуки
И как соединить могла
Из ворот выезжают три витязя в ряд,
увы!
Из окна три красотки во след им глядят:
Ты мог быть лучшим королём,
Ты не хотел. — Ты полагал
Народ унизить под ярмом.
О, как мила твоя богиня!
За ней волочится француз;
У неё лицо, как дыня,
Нет, я не Байрон, я другой,
Ещё неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Наш князь Василь-
Чиков — по батюшке,
Шеф простофиль,
Настанет день — и, миром осужденный,
Чужой в родном краю,
На месте казни — гордый, хоть презренный —
Я кончу жизнь мою.
Виновный пред людьми, не пред тобою,
Я твердо жду тот час.
Всем жалко вас: вы так устали!
Вы не хотели танцевать —
И целый вечер танцевали!
Дай Бог, чтоб ты не соблазнялся
Приманкой сладкой бытия,
Чтоб дух твой в небо не умчался,
Милый Глебов,
Сродник Фебов,
Улыбнись,