Я говорил: «Ты хочешь, хочешь?
Могу я быть тобой любим?
Ты счастье странное пророчишь
Мы покидали Соутгемптон,
И море было голубым,
Когда же мы пристали к Гавру,
Лишь чёрный бархат, на котором
Забыт сияющий алмаз,
Сумею я сравнить со взором
Я — попугай с Антильских островов,
Но я живу в квадратной келье мага.
Вокруг — реторты, глобусы, бумага,
По стенам опустевшего дома
Пробегают холодные тени,
И рыдают бессильные гномы
На руке моей перчатка,
И её я не сниму,
Под перчаткою загадка,
Как я скажу, что я тебя буду помнить всегда,
Ах, я и в память боюсь, как во многое верить!
Буйной толпой набегут и умчатся года,
Ахмет-Оглы берёт свою клюку
И покидает город многолюдный.
Вот он идёт по рыхлому песку,
Я спал, и смыла пена белая
Меня с родного корабля,
И в чёрных водах, помертвелая,
Одиноко-незрячее солнце смотрело на страны,
Где безумье и ужас от века застыли на всём,
Где гора в отдаленьи казалась взъерошенным псом,
С протянутыми руками,
С душой, где звёзды зажглись,
Идут святыми путями
Об озёрах, о павлинах белых,
О закатно-лунных вечерах,
Вы мне говорили, о несмелых
Об Адонисе с лунной красотой,
О Гиацинте тонком, о Нарциссе,
И о Данае, туче золотой,