(Дорогою) Морского берега стена сторожевая,
Дающая отбой бушующим волнам,
Блестят серебряные горы,
И отчеканились на них
Разнообразные узоры
Портных у нас в столице много,
Все моде следуют одной:
Шьют ровной, кажется, иглой,
Вопрос искусства для искусства
Давно изношенный вопрос;
Другие взгляды, мненья, чувства
Во имя хартии, свободы,
Всего, чего у нас nie ma,
Что у людей одной породы
Вкушая бодрую прохладу,
Я наслаждаюсь зимним днём
И по серебряному саду,
Прелестный вечер! В сладком обаянье
Душа притихла, словно в чудном сне.
И небеса в безоблачном сиянье,
Я отыскал свою рябину,
Которой песнь я посвятил,
С которой русскую кручину
Вдоль горы, поросшей лесом,
Есть уютный уголок:
Он под ветвяным навесом
Василий Львович, милый! Здравствуй!
Я бью челом на Новый год!
Веселье, мир с тобою царствуй,
Я знал давно, что подл Фиглярин,
Что он поляк и русский сплошь,
Что завтра будет он татарин,
В двух дюжинах поэм воспевший предков сечи,
Глаголом ни стиха наш лирик не убил.
Как жалко мне, что он частей и прочих речи,
В воспоминаниях ищу я вдохновенья,
Одною памятью живу я наизусть;
И радости мои не чужды сожаленья,
Когда Красовского пресекла парка годы,
Того Красовского, который в жизни сам
Был паркою ума и мыслящей свободы,
Томимся ль, странники, мы переходом дальним
И много на пути за нами дней легло, —
Под сумерками дни, под сумраком печальным,