Снова ночь и небо, и надменно Красный Марс блистает надо мной. Раб земли, окованный и пленный, Что томиться грезой неземной?
Облегчи нам страдания, боже! Мы, как звери, вгнездились в пещеры - Жестко наше гранитное ложе, Душно нам без лучей и без веры.
Облегчи нам страдания, боже! Мы, как звери, вгнездились в пещеры - Жестко наше гранитное ложе, Душно нам без лучей и без веры.
И кто, в избытке ощущений, Когда кипит и стынет кровь, Не ведал наших искушений, Самоубийство и любовь!
И кто, в избытке ощущений, Когда кипит и стынет кровь, Не ведал наших искушений, Самоубийство и любовь!
Дремлет Москва, словно самка спящего страуса, Грязные крылья по темной почве раскинуты, Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты, Тянется шея - беззвучная, черная Яуза.
Дремлет Москва, словно самка спящего страуса, Грязные крылья по темной почве раскинуты, Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты, Тянется шея - беззвучная, черная Яуза.
Тонкой, но частою сеткой Завтрашний день отделен. Мир так ничтожен, и редко Виден нам весь небосклон.
Тонкой, но частою сеткой Завтрашний день отделен. Мир так ничтожен, и редко Виден нам весь небосклон.
Над морем, где древние фризы, Готовя отважный поход, Пускались в туман серо-сизый По гребням озлобленных вод,-
Над морем, где древние фризы, Готовя отважный поход, Пускались в туман серо-сизый По гребням озлобленных вод,-
Раздумье знахаря-заклинателя Лишь только закат над волнами Погаснет огнем запоздалым,
Раздумье знахаря-заклинателя Лишь только закат над волнами Погаснет огнем запоздалым,
Уступами всходят Карпаты Под ногами тает туман. Внизу различают солдаты Древний край - колыбель славян.
Уступами всходят Карпаты Под ногами тает туман. Внизу различают солдаты Древний край - колыбель славян.