В поле гостьей запоздалой, Как Церера, в ризе алой, Ты сбираешь васильки; С их душою одичалой
Чаровал я, волхвовал я, Бога Вакха зазывал я На речные быстрины, В чернолесье, в густосмолье,
Млея в сумеречной лени, бледный день Миру томный свет оставил, отнял тень. И зачем-то загорались огоньки,
...На отмели зыбучей,
где начертал отлив немые письмена.
«Кормчие звезды»
В этой призрачной Пальмире, В этом мареве полярном, О, пребудь с поэтом в мире, Ты, над взморьем светозарным
Помертвела белая поляна, Мреет бледно призрачностью снежной. Высоко над пологом тумана Алый венчик тлеет зорькой нежной.
Валерию Брюсову Волшебник бледный Urbi пел et Orbi*: То - лев крылатый, ангел венетийский,
Волшба ли ночи белой приманила Вас маревом в полон полярных див, Два зверя-дива из стовратных Фив? Вас бледная ль Изида полонила?
Ленивым золотом текло Весь день и капало светило, Как будто влаги не вместило Небес прозрачное стекло.
Л. Д. Зиновьевой-Аннибал В тайник богатой тишины От этих кликов и бряцаний,
За мной - вершин лиловый океан; И крест, и дверь - в конце тропы нагорной, Где каменных дубов сомкнутый стан Над кручей скал листвой поникнул черной.
Заискрится ль звезда закатной полосы —
Звездой ответной в поднебесье
Восток затеплится: и Божье равновесье
Поют двух пламеней Весы.
Л. Д. Зиновьевой-Аннибал
Пришелец, на башне притон я обрел
С моею царицей - Сивиллой,
Вечера павлины Небеса рядили. Двое нисходили Из глухой долины.
1 Что порхало, что лучилось — Отзвенело, отлучилось,