У входа в храм венец из терний,— Святая Тень — померк в тени... И в шуме площади вечерней Мелькает люд, снуют огни...
Среди людей, я средь — чужих... Мне в этом мире не до них, Как им, в борьбе и шуме дня, Нет в жизни дела до меня...
В нашем доме нет затишья... Жутко в сумраке ночном, Все тужит забота мышья, Мир не весь окован сном.
Люблю средь леса, в час осенний, Под грустный шум, Внимать волнению и пени Пустынных дум...
Проходит жизнь в томлении и страхе... Безмерен путь... И каждый миг, как шаг к угрюмой плахе, Сжимает грудь...
A Jiovanni Papini* В полдневный час, целуя алчно землю, С молитвенной и трепетной тоской
...Едва они уйдут, борцы и властелины, Как юрко проползет по их следам, как тать, К орлиным гнездам карлик из долины — И кто поможет бремя жизни приподнять?!
Как дымный вечер, скорбен я... Как шорох ночи — речь моя! Бессильный трепет грез во мне,
To Edward Gordon Craig Esq. Вначале был лишь сон весенний И тишина,
Передо мной все тот же шум глухой, Дитя знакомого смятенья, Все тот же яростный прибой, Упорный, как огонь сомненья,
Мысль в разлуке с вещим сном... Сердце — в сумраке ночном... Дождь пустынный за окном...
Предвижу разумом крушенье Всех снов — солгавший мир в пыли! И вновь предчувствую свершенье Всех тайных чаяний земли...
Час полночный... Миг неясный... Звездный сумрак... — Тишина... Слабых крыльев взмах напрасный, Мысль — как колос без зерна!
Пляшет в меркнущем пожаре Рой вечерних комаров... Сколько в мире бренной твари, Богом замкнутых миров!
Кланяйся, смертный, дневной синеве! Кланяйся листьям, их вешней молве, Кланяйся — ниже — осенней траве!